Как трахнуть брак. Чехова Л.
sis>Мне захотелось продолжить игру контраста и выпороть ее киску, прежде чем вылизать ее. Щекочущими движениями я прошлась по внутренней поверхности ее ног, затем вытащила язык и нежно ввела его внутрь ее вагины. Немного потрахав ее языком и дождавшись, когда она начнет стонать от удовольствия, приближаясь к кульминации, я отстранилась и ударила ее плёткой по вагине.
Она закричала от смеси боли и удовольствия. Этой сучке нравилось, когда ее лупят – как и мне. Я продолжила свою игру, вводя язык в ее влагалище, а затем шлепая ее по половым губам, пока они не стали красными и не покрылись полосками от ударов.
Я поняла, что я не умею делать кунилингус, и попросила мужа показать мне, как это делается. Он усмехнулся, раздвинул ей ноги и начал очень профессионально стимулировать ее клитор своим языком. Он водил им вверх и вниз, задерживаясь на самой выпуклой точке, всасывал ее вагину в свой рот, проходился языком по ее лобку. Это было очень красиво, и мне захотелось присоединиться к нему. Я упала рядом, ещё сильнее развела ноги Веры, и теперь уже два наших языка лизали ее киску. Это было невероятно – мой язык ласкал его язык и ее клитор, перемещаясь между ними, мы с ним целовались, держа во рту ее киску, это было очень мокрое и приятное пространство, где мы втроём получали потрясающее удовольствие.
Но это было в точке Б, а начинать романы все-таки следует с точки А. Это будет очень личная история о том, как нам удалось спасти брак, который шел к тому, о чем грустно говорит статистика разводов. О том, как в 35 лет мы наконец-то научились заниматься любовью. О том, как мы наплевали на приличия и стереотипы и сами сделали себя счастливыми и свободными.
Обычно в кино и книгах точка А случается в юности, когда герой только начинает свой путь, открывая долгожданное письмо из университета мечты. Или, например, женщина закрывает дверь за только что покинувшим ее супругом, понимая, что теперь ей придется идти по жизни одной. Или герой сходит с поезда где-то на юге солнечной Италии и направляется по залитой мягким светом грунтовой дороге.
В жизни все, конечно, не так. В жизни точка А находится где-то посередине реки, по которой ты плыл некоторое время, барахтаясь и думая лишь о том, чтобы не захлебнуться. А когда вынырнул и оглянулся, понял, что совершенно не узнаешь окружающего тебя пейзажа и чувствуешь страшную боль от синяков, которые набил в процессе сплава.
Моя точка А случилась в середине 2023 года. Я обнаружила себя сидящей в убогой двухкомнатной квартире в центре чужой столицы. Во мне было 10 килограммов лишнего веса, мои волосы отливали дешёвой желтизной, ноги были небриты уже пару месяцев, а за столом напротив меня сидел мой муж, который не целовал меня вот уже пару недель.
Последний год я отчаянно билась со злом. А до этого несколько лет продавала себя за причитающиеся приличным людям жизненные блага. Мы оба много работали – я писала учебники для учеников старших классов, а М. писал код для богатейших корпораций и банков мира. Мы оба получили по два блестящих образования, купили чертову квартиру в Москве, симпатичный белый кроссовер и уютную дачу за городом. Мы содержали его родителей, помогали собачьим приютам и некоммерческим фондам. Мы очень старались, чтобы быть хорошей ячейкой общества. А потом в один день все это резко отобрали – каждый, читающий эту книгу на русском языке, понимает, что это был за день. Мы продали все, что могли продать, оставили все, ради чего так долго жертвовали своей молодостью, попрощались с родными и близкими и ответили "да" на предложение переехать в крошечную европейскую страну вместе с айти-компанией, где работал М.
В первые недели после переезда всё казалось временным. Чемоданы с вещами громоздились в углу комнаты, их не хотелось распаковывать – ведь это всё ещё не дом, это просто остановка. Я привезла с собой несколько толстовок и теплые ботинки – зачем брать летние вещи, если весь этот кошмар закончится через пару недель и нам не придется проводить здесь конец весны?
Я помню, как мы впервые вышли на улицу. Узкие тротуары, старые здания, вечно припаркованные машины, перекрывающие путь, даже смеющиеся свободно одетые люди – всё это казалось мне враждебным. Я смотрела на М., надеясь увидеть в его глазах тот же страх и неуверенность, но он уверенно сказал: «Мы справимся». И тогда я поверила ему. Но сейчас, сидя за этим убогим столом в полумраке, я уже не знаю, чему верить. Его слова стали пустыми, как и наши разговоры. Вся наша жизнь теперь – просто способ выжить. А я так устала выживать.
Я пытаюсь вспомнить, когда именно мы перестали быть близкими. Может, тогда, когда я ночами писала посты для благотворительных фондов, помогающим жертвам агрессии, больше переживая за чужих людей, чем за себя и своего мужа. Или когда мы в последний раз занимались любовью, и это было скорее механическим действием, чем проявлением страсти. Или, может быть, когда он перестал целовать меня перед сном, а я перестала спрашивать, почему.
Но это больше не имеет значения. Важно лишь то, что я сижу здесь, в чужом городе, с мужем, который не смотрит мне в глаза.
Мы с новыми приятелями часто собирались в баре за стаканом пива. В один из дней разговор зашёл о таком явлении, как послевоенный секс. Оказалось, его не было