Кто-нибудь видел Сару?. Демиан Файн
стать таким, как все: грустным офисным клерком с пивным пузом и кредитом на двадцать пять лет. Да, я уже встал на этот путь, поступив на менеджмент и экономику. Но пообещал себе не забывать, что учеба в универе была лишь способом выиграть время и понять, чем таким можно заняться, чтобы в будущем не пришлось с утра пораньше завязывать на шее удавку и отправляться на работу в офис, мечтая попасть под трамвай по пути.
Мы вывалились из общаги вместе с кучей других ребят. От некоторых уловимо разило. Пока что я не встречал никого помимо Эдо, кто бы говорил на любом другом языке, кроме чешского, – хотя он заверил меня, что такие есть. Дорога до универа напоминала вход в муравейник, и я всерьез задумался, что студенты составляли существенную часть населения Градца: такого плотного трафика я здесь еще не видел. Коктейль из гулкого смеха, легкого перегара и наивной веры в то, что все в этом мире возможно, постепенно заполнял главный корпус факультета.
– Может, пойдем поищем каких-нибудь твоих друзей?
Это была для меня отличная возможность обзавестись знакомствами.
– Потом поищем. – Эдо указал на барную стойку в конце холла, где уставшие люди в белых рубашках наливали шампанское. – Сначала надо настроиться. Да и вряд ли можно назвать другом кого-то, кого знаешь меньше недели.
Я был хорошо знаком со способностью алкоголя делать всех вокруг интереснее для меня, а меня – интереснее для всех вокруг, что куда важнее. Ловко проманеврировав между безликими телами, мы разжились парой бокалов и растянулись в розовых креслах-мешках.
– Выпьем за лучшие годы, – предложил Эдо тост.
– Давай за то, чтобы мы сами сделали их лучшими.
Мы подняли шампанское и сделали по глотку, затем по второму, а дальше раздобыли добавку.
Несколько минут спустя декан факультета – тот самый мужчина, который разъяснял правила на вступительном экзамене, – поприветствовал новых студентов, поздоровался со старыми и напомнил всем о значении образования в жизни молодых людей. Словно нам не твердили об этом предки, учителя и все кому не лень на протяжении последних десяти лет. За этим последовало несколько претенциозных выступлений от руководителей кафедр и парочки отличников. Но слушать их никто и не думал, поэтому среди гула непрекращающейся болтовни до меня время от времени доносилось название заведения, куда мне уже не терпелось попасть, – «Парадайз». Вскоре объявили об окончании основной части программы, и прозвучал жутковатый гимн университета, напоминающий похоронный марш. Мы с Эдо съели по паре маффинов и направились следом за толпой парней и девчонок на продолжение вечера в менее официальной обстановке. Народ вел себя куда шумнее. Еще бы: у всех в крови плескалось игристое вино и предвкушение тусовки. На секунду мне стало жаль жителей Градца, для которых каждый наш выход в свет означал чуть ли не гражданскую войну: судя по тянувшемуся за нами беспорядку.
«Парадайз» действительно оказался единственным