Закон против чувств. Алекс Уэйн
только ухудшало положение. – Милый?
– Да, я думала раз ты позвонил, то…
– То, что? Ты перестанешь брать деньги за секс и станешь моей женой?
Она вылупила на меня свои глаза.
– Ты выключила будильник?
– Ты не вставал, какой смысл тогда в нем? – ехидно улыбнувшись, Анжелика подошла в шкафу и достала вчерашнее помятое моим прикосновениями платье, в котором приехала в “Амелию”. Ей не нравится, когда я бешусь, но сейчас она получает от этого кайф, выжидая, когда я захлебнуть собственной злобой. Я был на подходе, не было только человека, на которого можно сорваться. Анжелика непробиваема, хоть и старается иногда показывать свои слабости, чтобы мужики велись на эту невинность. Проще башку об стену разбить, чем вывести ее на эмоции.
– Ты вчера пролил пиво на рубашку, и я закинула ее в стирку. И упс… забыла вытащить. В твоей холостяцкой квартире все равно нет места, куда ее повесить сушится и…
Я перестал ее слушать, в спешке натягивая на себя джинсы и футболку. Один день никто не заметит.
– Ты меня слушаешь?
– Да. Что-то там про деньги в час и вали нахуй отсюда.
Она крепче завязала пояс на белоснежном платье по колено и направилась к выходу, забыв просушить волосы.
– Забыла спросить. Когда ты свяжешь меня наручниками? Это ди-и-и-и-ко возбуждает.
Я ухмыльнулся.
– Когда ты перестанешь отдаваться каждому встречному и тебя придется взять силой.
Удивленно вскинув брови и поправив густые каштановые волосы, Анжелика покорно вытянула руки вперед и неубедительно выпалила:
– В следующий раз постараюсь быть не такой доступной.
– Следующего раза не будет, – отрезал я.
– Ты всегда так говоришь. И как видишь, я здесь.
Блеснув мокрыми прядями, она бесшумно скрылась за стенкой, покидая с легкой злостью мою квартиру. Все как обычно.
Я двинулся по ее пятам, как рука спасательно уперлась в проход, давая глазам секунду пережить помутнение, принять ранний подъем и побыстрее блять уже замаскировать признаки похмелья.
Спустившись на подземную парковку, мозг прострелили мерцания десятков прожекторов, освещающих каждый темный уголок этажа. Отведя обожженную радужку в пол, я сел в Pontiac GTO 1969 года и рванул с места, сокращая и так не простительное опоздание.
Всегда ненавидел не пунктуальных людей. Пересекал с ними отношение на корню, когда количество временных задержек не менялось от моих требований. Приезжать на вызов вовремя половина успеха удачной операции и нервно переключая скорости, эти требования обернулись против меня самого же.
Машина ревела, протектор оставался на дорожном покрытии, резко заходя в повороты. Я следовал линии возвышающихся надо мной домов, обгоняя их фасады быстрее, чем усыпанные ими камеры успели бы заметить меня. Готов поспорить на значительную сумму денег, что этот маршрут я могу проделать с закрытыми глазами, несясь на скорости больше положенной.
Этот автомобиль может лучше. Я нажал на педаль газа, доказывая это.
Подъехав