Сибурде мира. Жора Падонков
в свои мысли, размышляя о будущем, о бункере, о прошлом, которое уже никогда не вернуть. Огонь костра потрескивал, отбрасывая пляшущие тени на разрушенные стены зданий, словно напоминая о хрупкости человеческой жизни и непредсказуемости судьбы.
На шестой день нашего путешествия мы пересекли весь город «*верь». От начала до конца. Город представлял собой удручающее зрелище: разрушенные здания, заросшие улицы, горы мусора. Кроме тараканов, крыс, мышей, голубей и ворон, нам не попадалось ни одного живого существа.
Мы шли разрозненными группами, поддерживая между собой дистанцию в триста метров. Я, двигался вместе с Феликсом слева. В центре, примерно в двухстах метрах от нас, шли Варяг, Сатурн и Тамерлан. Справа, замыкая нашу импровизированную колонну, находились Ульян и Варлам.
Внезапно тишину разрушенного города разорвал резкий звук. Выстрел. Он донёсся со стороны Ульяна и Варлама. Выстрел из Жоапа – старого, но всё ещё смертоносного оружия.
Мы бросились к Ульяну и Варламу, сердца бешено колотясь от неожиданности. Перед нами открылась картина, которая объяснила выстрел. Две дворняжки копались в мусорном контейнере. Одна из них, заметив нас, зарычала, обнажив зубы. Ульян, не раздумывая, выстрелил. Собаку подбросило, она скулила, а вторая, испуганно завыв, юркнула в узкий проход между развалинами, прижавшись к стене.
– Зачем ты выстрелил? – спросил Варяг, подходя ближе. Его голос был спокоен, но в глазах читалось осуждение.
– Она хотела на нас напасть, – ответил Ульян, сжимая в руке Жоап. Его лицо было напряжено, он оправдывался, но в его глазах мелькнуло раскаяние.
Тишина повисла в воздухе. Мы молча смотрели на раненую собаку, на разрушенные здания, на горы мусора. Рана была смертельна, собакам хрипела и мучилась в агонии, нарушилось хрупкое спокойствие нашего путешествия. Насколько сильны остаются инстинкты выживания, легко можно переступить черту между самообороной и насилием.
– Надо добить, чтобы не мучилась, – сказал Тамерлан, его голос был тверд и бесстрастен. Ульян уже прицелился, готовясь сделать еще один выстрел. Но Варяг молниеносно схватил его за руку.
– Стреляй в голову, – скомандовал он, – Мясо нам ещё пригодится.
Ульян, не сопротивляясь, выстрелил. Вторая собака, скаля зубы и рыча, не давала нам подойти. Напряжение витало в воздухе.
Внезапно, Феликс прервал молчание. – Смотрите, – сказал он, указывая на собаку. – У нее живот… она беременна! Он присел на корточки, внимательно осматривая животное. – Да, точно, девочка… и беременна.
– Во-первых, не девочка, а сука, – отрезал Варяг, – А во-вторых, не будем её трогать. Мать и потомство – святое.
Несмотря на жёсткие слова Варяга, его жесткий прагматизм в отношении первой собаки сменился неожиданным сочувствием к беременной.
Мы продолжили путь, обсуждая необходимость найти укрытие до наступления темноты и разделать добычу, пока мясо не испортилось. Варлам, однако, остановился,