Дары технологий. Руслан Изумрудов
по волосам. Марина не могла не отметить сквозь слезы, что движения как будто те же, что и раньше.
Во второй раз отведя лицо от отца и взглянув своими красными, распухшими от слез, глазами в его, наполненные добротой и жизнью, она спросила:
– Ты ведь опять уйдешь туда?
– Пока, да, моя радость.
– Пап, я очень тебя люблю и каждый раз, когда ты уходишь, когда я получаю вести о тебе, мое сердце разрывается. Даже если я поставлю себе искусственное, я все равно буду переживать за тебя.
– Зайчонок, каждому в этой жизни отведен свой миг. Даже те, у кого ремесло поспокойнее моего, не защищены от неожиданности и рока, если так можно сказать.
– Ты не веришь в судьбу.
– Не верю. Но есть какая-то… закономерность, что ли. Каждый, так или иначе, для чего-то создан и живет свою жизнь, пока не будут исполнены его задачи. И лишь когда все распоряжения Бога или Вселенной выполнены, тогда человек может снять с себя полномочия и уйти на пенсию, и на заслуженный покой.
– Я тревожусь, что ты, несмотря на все модернизации, не дотянешь до пенсии.
– Как бы то ни было, мне многое удалось в жизни. Что-то большой ценой. Но самое главное мое достижение, которым я безмерно горжусь – это ты.
– Пап…
– Ты уже такая взрослая и профессионал своего дела. А значит, должна понимать, что на профессиональном уровне, я ничем больше не владею. Уйди я сейчас, чем мне заниматься?
– Да чем угодно. Хотя бы ко мне секретарем устройся.
– Человек скоро окончательно перестанет требоваться для такой работы. Да и бумажки – точно не мое.
– А каждый раз терять часть себя и рвать наши с мамой сердца, точно твое? – выпалила, сама от себя не ожидая, Марина и испытала неловкость, – Прости.
– Ничего, моя милая. Понимаешь, человеческое тело как автомобиль, если сломалось колесо, то просто ставится новое. Благо, прогресс, как и медицина, дошли до этого уровня, ведь долгое время существования, люди не могли позволить себе такого.
После этих слов, в течение примерно трех секунд, Марина дважды почувствовала укол совести. Первый был из-за мелькнувшей в ее голове мысли, о несправедливости того, что пока ее отец играет со смертью из-за своего положения, многие другие люди себе этого позволить не могут и неизвестно, сколько дочерей и жен, больше никогда не увидят своих родных мужчин. Второй же укол был связан с тем, что она осмелилась плохо и почти с презрением подумать о своем отце, о том, кто всегда так искренне ее любил.
– Если ты сейчас не готова, мы можем встретиться дома или когда тебе будет удобно. – произнес Григорий, приняв смятение дочери за невозможность до сих пор осознать происходящее.
– Пап, все в порядке, правда. Действительно, давай с тобой выйдем и подышим воздухом. Ты только дай мне, пожалуйста, несколько минут, чтобы прийти в себя.
– Конечно, родная. Тогда я пока выйду на улицу и буду ждать тебя на лавочке у набережной.
– Хорошо,