Николай Некрасов. Его жизнь и литературная деятельность. Л. Мелынин

Николай Некрасов. Его жизнь и литературная деятельность - Л. Мелынин


Скачать книгу
бессодержательных детских стишков, вроде “Турчанки” (у которой кудри – “вороновы перья, черны, как гений суеверья, как скрытой будущности даль”) или “Ночи” (“Ах туда, туда, туда – к этой звездочке унылой чародейственною силой занеси меня, мечта!”), то большинство пьес книги окажется проникнуто весьма определенным взглядом на жизнь, на достоинство и призвание человека, поэта в особенности, – взглядом, который ни в каком случае нельзя назвать “полюсом, противоположным” позднейшей некрасовской поэзии.

      Вот, например, диалог, в котором душа в ответ на соблазны тела гордо заявляет:

      Прочь, искуситель! Не напрасно

      Бессмертьем я освящена!

      …

      И хоть однажды, труп бессильный,

      Ты мне уступишь торжество!

      В другом стихотворении великолепный некогда, а теперь разрушенный Колизей находит утешение в мысли, что хотя он и погиб, но уже много столетий стоит, не обрызганный живой человеческой кровью. Или – стихотворение “Мысль”:

      Спит дряхлый мир, спит старец обветшалый…

      Скрой безобразье наготы Опять под мрачной ризой ночи! Поддельным блеском красоты Ты не мои обманешь очи.

      Все это выражено, правда, по-детски, в неярких и подчас аляповатых стихах; однако сквозит во всем этом серьезное, вдумчивое отношение к жизни; уже и здесь перед нами не просто лишь созерцательная поэтическая натура, непосредственно и безразлично отдающаяся “всем впечатленьям бытия”, а мыслящая душа, предъявляющая к жизни свои требования и запросы.

      Вот какие негодующие строки находим, например, в стихотворении “Жизнь”:

      Из тихой вечери молитв и вдохновений

      Разгульной оргией мы сделали тебя,[2]

      И гибельно парит над нами злобы гений,

      Еще в зародыше все доброе губя.

      Себялюбивое, корыстное волненье

      Обуревает нас, блаженства ищем мы,

      А к пропасти ведет порок и заблужденье

      Святою верою нетвердые умы.

      Поклонники греха, мы не рабы Христовы;

      Нам тяжек крест скорбей, даруемый судьбой;

      Мы не умеем жить, мы сами на оковы

      Меняем все дары свободы золотой.

      …Искусства нам не новы:

      Не сделав ничего, спешим мы отдохнуть;

      Мы любим лишь себя, нам дружество – оковы,

      И только для страстей открыта наша грудь.

      И что же, что оне безумным нам приносят?

      Презрительно смеясь над слабостью земной,

      Священного огня нам искру в сердце бросят

      И сами же зальют его нечистотой!

      За наслажденьями, по их дороге смрадной,

      Слепея, мы идем и ловим только тень;

      Терзают нашу грудь, как коршун кровожадный,

      Губительный порок, бездейственная лень.

      И после буйного минутного безумья,

      И чистый жар души, и совесть погубя,

      Мы с тайным холодом неверья и раздумья

      Проклятью предаем неистово тебя!

      Стихи эти, правда, слишком явно навеяны страстным обвинением, которое великий поэт бросил перед тем в лицо русскому обществу (“Дума” Лермонтова появилась в том же 1839 году в январской


Скачать книгу

<p>2</p>

То есть жизнь.