Презумпция виновности. Лариса Матрос
расплакалась Катюшка, — я уже большая, я не хочу на горшочек. Я хочу, как все, в «туатлив».
Заслышав плач, в комнату вошла Анюта и, поняв, в чем дело, со слезами на глазах сказала:
— Мамочка, этот туалет меня сводит с ума.
— Доченька, ничего, доченька. Скоро ты избавишься от всего этого. А Катюшка даст мне слово, что она будет «ходить» только на горшочек, да? — наклонилась Инга Сергеевна к внучке и принялась помогать ей снимать штанишки. Анюта снова вернулась в кухню, а малютка, уже забыв обо всем, сидела на горшочке, как на стульчике, распевая какую-то песенку. Когда Инга Сергеевна, выждав время, принялась поднимать внучку с горшочка, в дверях появился Игорь.
Зять подошел к теще, приветливо поцеловал, поздравил, но Инга Сергеевна не слушала его, видя, что он совершенно потерян и измучен результатом разговора с директором, сообщение о котором пытается всячески оттянуть. Чтобы дать зятю возможность расслабиться, Инга Сергеевна вышла в кухню, где Анюта разогревала приготовленных Игорем днем цыплят табака.
Кухня, которая потому только так называлась, что там стояли две электрические плиты на четыре семьи, замызганностью и обшарпанностью напоминала сарай со все увеличивающимся числом неистребимых тараканов. Это помещение сейчас, как никогда ранее, вызвало чувство брезгливости и отвращения у Инги Сергеевны. «Боже мой, где я вижу свою прелестную дочь», — подумала она, тяжко страдая. Дочь, нарядная, в белоснежном кружевном кокетливом передничке, разрумянившаяся, склонилась над духовкой, смазывая цыплят аджикой.
— Пришел Игорь, — как могла бодро, произнесла Инга Сергеевна и быстро вышла из этого ненавистного помещения.
— Ну что? — влетела Анюта с вопросом.
— Да ладно, ну их… потом. Сегодня у нас праздник, — ответил Игорь неохотно.
— Как потом?… — воскликнула Анюта нетерпеливо. — Рассказывай.
— В общем, дело — труба, — сказал Игорь поникшим голосом, бухнувшись на диван. — Беспросветный отказ и, более того, мрачная перспектива.
— Что это за загадки? Говори ясно и понятно, — нервно произнесла Анюта, не щадя самолюбия мужа. Она села на диван рядом с ним, Инга Сергеевна села напротив на стул, а Катюшка, увлеченная бабушкиными подарками, тихо играла в своем уголке. Игорь явно нервничал и, видно, глубоко страдал.
Потом, собравшись, решительно встал с дивана, выпрямился во весь свой огромный рост и, приняв позу артиста разговорного жанра, стал в лицах излагать происшедшее в кабинете директора.
— Значит так. Сегодня, очевидно, в связи с поездкой за границу, директор был весел, добр и почти все решал положительно, о чем свидетельствовали веселые и довольные лица выходивших от него передо мной. Это также явилось одной из причин, почему я «вычислил», что мне лучше попасть к нему сегодня, под его хорошее настроение. Потому я и ждал до конца приема. Директор, увидев меня, ранее непосредственно никогда у него не бывавшего, встал из-за стола,