Я выбираю жизнь. Наталья Александровна Пашова
орущего и плачущего, связали по рукам и повели куда-то. Причитающую Любаню и испуганную Надежду посадили на телегу и повезли в неизвестном для них направлении. Очень боялись несчастные женщины, что беспредельщики станут глумиться над ними. Но ничего подобного не произошло. Как оказалось, дисциплина в отряде была на высоте. Бойцы своего командира уважали и боялись и приказы старались выполнять в точности.
Их определили санитарками в местную больницу. Здесь вперемежку лежали раненые и больные. Работы оказалось много. Кровь, вонь, стоны раненых, стирка и мытьё полов, стрижка вшивых волос – всё это являлось сущим адом.
Питание очень плохое, условия проживания и отдыха ещё хуже. Через неделю Надежду и Любаню шатало. И однажды, когда выдалась пара свободных часов от работы, они пошли в лес, рискуя собственной головой и честью. Хотелось вдохнуть чистого свежего воздуха и привести мысли в порядок. Выбрали укромное местечко в ямке среди густого подлеска и уснули сладким сном праведниц…
Разбудили их горячие лучи солнца, проникшие сквозь кроны деревьев. Яркая синева неба переливалась дрожащим знойным воздухом.
– Слышь, Любаня, жара и сюда добралась! – Надежда села и посмотрела заспанными глазами на подругу по несчастью.
– Ага! Сколько мы, интересно, здесь проспали? Идти надо на боевой пост, а то не сносить нам головы по законам военного времени.
Женщины выбрались на дорогу. Мимо них проехала белая иномарка. Потом промчался скутер с пацанами в блестящих шлемах. Санитарки остановились, поглядели друг на друга и закричали, запрыгали, как девочки. Потом бросились обниматься от переизбытка чувств.
– Мы вернулись!
– Сколько времени сейчас, а, Любаня? Впрочем, не всё ли равно? Бежим на вокзал!
Они торопливо зашагали к железной дороге. Госпиталь находился далековато от неё. Это от старой узкоколейки. А современная дорога ещё чуть дальше.
– У тебя наши деньги с собой? – Надежда пошарила по своим карманам. Достала из них черепаховый гребень и часы – луковицу на серебряной цепочке.
– Ну надо же! Заворовалась на старости лет! Раненого повезли на операцию, а он мне свои часы на сохранение отдал. Ох, как нехорошо вышло!
– Теперь уже не вернёшь. На память себе оставь или сдай в антикварный магазин. Зарплату мы от них не получили! А у меня кроме пудреницы с зеркалом ничего! Ой, а мои 150 рублей в этой пудренице! Живём! На электричку теперь у нас деньги есть!
Любаня шла легко. За неделю мытарств она похудела, живот подтянулся.
– Как ты думаешь, мой Вовка тоже живой и ждёт нас на вокзале или…
– Никаких «или»! Должен быть жив. Мы же не из их времени! – Категорично заявила Надежда.
– Время. А сколько людей пропадает и найти их вообще никогда не могут?
– А ты всё же, Любаня, своего Вовку любишь?
– Любишь или нет, а привычка. Он, конечно, умом не блещет. Но дети связывают. Он сам не вредный и руки не распускает, как первый муж. Деньгами я тоже распоряжаюсь, как хозяйка. Я раньше всяко думала; уйти или нет от него? Сама