Опричник Тайного Приказа. Евгений Жегалов
связаны Ливонской войной и подступил со своим войском к Москве. Тогда решалась судьба, а точнее сам вопрос существования Московского царства. Это была самая кровопролитная битва из всех, в которых Ростиславу приходилось участвовать. И крымский хан был в ней наголову разгромлен.
– Помню, конечно, – неопределенно ответил опричник.
– Дед всегда любил историю, рассказывал много интересного. Собственно, и на Купалу-то я начала ездить благодаря ему. Место, где мы с тобой повстречались, он облюбовал еще в советские времена. Каждый год ездил туда в это время, рыбачил, ночевал там по нескольку дней. Когда мы с братом подросли, он стал брать нас с собой. Мы там купались ночью, пекли картошку, здорово было. Костер, кстати, на том же самом месте разводили, где и сейчас он был. В какой-то момент, там появились ребята из клуба исторических реконструкций Коломны. Дед помогал им своими связями, а иногда и деньгами. Потом дедушка умер, а я по-прежнему мотаюсь туда каждый год. Чего бы там не было, а деда надо помянуть. Да и нравится мне там с этими ролевиками, прикольно с ними, и отдохнуть можно, и душой, и телом. Вот с тобой вот сейчас отдохнула, – усмехнулась в конце Лена.
«Ролевики, клуб исторической реконструкции… Что это такое? – думал про себя Ростислав, – а ведь он каждый год приезжал, просто не дожил. Но ведь кого-то из своих наследников он должен был посвятить во все…»
– А на остальных картинах тоже твои родичи? – спросил опричник.
– В основном, да. Дедушка предпочитал живопись фотографии и всегда заказывал портреты всех членов семьи. Последние годы он переехал сюда жить и перевез всю свою картинную галерею.
– А где твой портрет?
– Мой? Дед повесил его у себя в кабинете. Знаешь, бывают «маменькины сынки», бывают «папины дочки», а я же «дедушкиной внучкой» всегда считалась. Только мне там шестнадцать лет всего.
– Ну и хорошо. Покажешь свой портрет?
– Ну, если хочешь, покажу, все равно Игоря ждать, – пожав плечами и улыбнувшись, ответила Елена.
Они прошли по коридору второго этажа и остановились перед небольшой резной дверью. Лена достала ключи, щелкнул замок, и Ростислав вслед за хозяйкой вошел в кабинет. В душе опричник надеялся, что, возможно, среди вещей потомка Воротынских, он найдет подсказку, где искать своих. Это была отделанная деревом комната размером четыре на пять метров. У дальней от двери стены стоял массивный дубовый стол, а слева от него висел портрет девочки в русском народном костюме.
– Я же говорю, мне здесь шестнадцать лет, – снова повторила хозяйка.
– Ты просто красавица, – сказал Ростислав, отметив про себя, что на этом портрете она была еще больше похожа на дочь Михаила Воротынского, того, который был его современником.
– Да уж, – кокетливо улыбнулась Лена, искоса глянув на своего нового знакомого, – а это, вот, так сказать, наша семейная реликвия. Шестнадцатый век, итальянский мастер, малоизвестный правда. Называется, то ли «Гонец», то ли «Посланник»…
На противоположной