Сломанные вещи. Марина Орлова
слышишь голос грубый и будто бы насквозь прокуренный, или только чуть хриплый, но зато характерно глухой, или такой словно бы лающий, с надрывом – кажется, что его обладатель простужен и вот-вот окончательно сорвёт связки, – это оно.
И вот ещё характерная черта портовой шпаны – щепетильное отношение к долгу. Дэн рассказывал, что для многих речных формула «Буду должен» со временем превратилась в условность, привычные слова вежливости, но в окрестностях Набережной к этому до сих пор относятся серьёзно, так что не стоит бросаться словами. Если говоришь, что должен, – будь готов, что с тебя спросят, а там уж действует принцип «Сдохни, но долг верни». Отказаться теоретически можно, но после этого с тобой даже разговаривать не станут.
Значит, повезло мне, что этот мужик не принял мой долг. Мало ли, какой оплаты потребовал бы.
Голов-в-голове пакостно хихикает: Начал бы стаскивать с тебя штаны прям посреди улицы? А ты и не против, а? Ведь думаешь об этом – значит, хочешь.
Мужчина замечает мой взгляд и негромко бормочет:
– Што за даамочки пошли… Шлёндрают по ночам… – он повышает голос: – Милуш там твойный?
Может, соврать? А то направление, в котором идёт разговор, напрягает: я знаю, что шлёндрами называют девушек лёгкого поведения. Ну, типа, «гулящие» или как-то так. Если скажу, что да, там мой парень, – мужик не будет приставать, речные уважают чужие отношения. Или, может, у них это распространяется только на своих женщин, а не на городских дур, которые по ночам ищут проблем на свою вагину.
С другой стороны, он мне помогает. И вроде не строит похабных улыбочек, держит только за руку… Я привыкла доверять своей интуиции, а она говорит, что мужик не опасен. К тому же у меня по-прежнему в другой руке шокер. Демонстративно убрать его в кобуру – намекая потенциально опасному мужику, что я не планирую сопротивляться, – как-то стрёмно. А сунуть за ремень джинсов, на поясницу, как в фильмах делают, не могу, потому что не поставила на предохранитель. Я, конечно, люблю делать глупости, но поджарить собственную задницу – слишком даже для меня.
Суммировав все соображения, всё же отвечаю:
– Нет. Просто друг.
Это, конечно, тоже враньё. Какой он «друг», если я видела его один раз в жизни. Собственно, я даже не знаю, кто он такой. Однако я не собираюсь объяснять эту странную ситуацию первому встречному.
Тем временем мужчина насмешливо фыркает:
– Он-то в курсе, што ты ему не дашь? Ждёт, небось, – он проходится быстрым взглядом по моему телу.
От возмущения я выпаливаю слишком громко:
– Не все отношения сводятся к сексу!
Мужик сжимает моё запястье до боли, шипит:
– Тиш ты! Твойное шарканье на весь проулок слыхать. Хошь на нож сесть?
– Извините, – я понижаю голос. – Дело в том, что он спас мне жизнь, и я хочу вернуть долг.
Он снова косится на меня – на этот раз серьёзно, изучающе – и бормочет себе под нос:
– Честная даамочка, хм?
Я не отвечаю. Да, честная. И честь у меня не хуже, чем у портовых.
От