По тонкому льду. Венера Петрова
часто. В общественных местах, везде и всюду почему-то только я без трусов. Без пафоса, без трагедии делаю свои дела, ведь никого этим не оскорбляю, не шокирую. Люди же не обращают внимания. Или я опять пользуюсь своим трюком – сливания с окружающим. Быть под стать фону, притвориться невидимкой – и это работает!
Если доживу до своей деменции, наверняка, попытаюсь оголиться на публике. Излишняя стеснительность в детстве ведёт к патологической раскованности в очень зрелом возрасте. Писать при свидетелях почему-то ниже моего достоинства, лучше голой побегать вокруг дома. В лагере мы так и делали, отрабатывая фантики, выполняя «задание» претендентки на золотую медаль. Или лежать обнажёнными на мате в физзале, пока кто-то прикрывал нас павлопосадским платком. Написались мы в совок в общественных уборных, в школьных туалетах. Чтоб мальчики и девочки вместе, было только в детсаде. И во Вьетнаме. Выбегаешь вместе со всеми из автобуса в джунгли, чтоб быстренько облегчиться. В наших краях, обычно, женщины в одну сторону, мужчины в другую. Или кто за машиной, кто перед машиной. А там все вместе. Все, так все. Чего стесняться, меня там всё равно никто не знает. Только вот как садиться? Передом к публике или задом? Вьетнамки быстренько сели, мужчины, естественно, стоя, всем пофиг. Пофиг, да на меня пялились.
Туалетный вопрос встаёт остро почему-то в поездках. А ведь я собиралась писать совсем о другом. О карательной гинекологии, например. О том, что впервые за десять лет, взяли в руки книгу. Но вместо того, чтоб начать читать «Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий» моего любимого Харуки Мураками, пишу о туалетах давно минувших лет. Думала, что все книги мэтра уже прочла, оказалось, нет. Я в предвкушении. Не факт, что я начну, скорее, фильм посмотрю. Чтоб себя взбодрить, вдохновить на читательский подвиг, открыла последнюю страницу, чего я никогда не делала. Так не честно, знаю.
«Самой важное не утопает в потоке Времени. У нас было то, во что мы верили очень сильно. И у нас были мы сами, которые умели в это верить. А этого у нас никакому Времени не отнять». Наконец успокоившись, он закрыл глаза и уснул. Последний сполох сознания, как уходящий ночной экспресс, прибавив скорость, растворился в бездонном мраке. И осталась лишь песня ветра меж белых стволов берёз».
Заинтригована. Каждая вещь Мураками – событие, его имя – гарантия. Я чую, что на этот раз он удивит, прежде всего, тем, что достиг других высот. Мураками надо читать в особой атмосфере, ведь предстоит погружение в другой мир, созданный воображением Гения, творчество которого опережает само время.
Я так и не начала читать. Вместо этого погуглила: «История не просто покорила меня. Она заставила меня переживать мое собственное детство, в котором у нас была своя собственная компания, и связанные с ней определенные ритуалы поведения»; «Отпустят ли потрясения прошлого главного героя Цкуру Тадзаки в новое счастливое будущее? Все непросто и очень-очень интересно, как всегда у Харуки Мураками. Погружаешься молниеносно, и не освободиться, пока не дочитаешь до конца!»;