Добро пожаловать в Последний оплот. Жанна Диченко

      Как обидно умирать, когда все стало налаживаться… Еще и так глупо умирать – в двух шагах от толпы народа. Встань и иди, открой двери – в холле пылает камин, звучат веселые голоса. А руки как будто примерзли к ледяному камню и тело сковывает холодом – сил нет подняться.

      Казалось, что может быть хуже Петера, потери памяти и психушки? Оказалось, страшнее, когда память возвращается. Всему виной жадность – расплачивайся теперь, Марго!

      Правда ведь, что жизнь проносится перед глазами, когда умирают? Кто это сказал? Наверное, правда, но у всех по-разному – ей вот память подбросила воспоминания с момента теткиного звонка: знала бы заранее, что будет – не взяла трубку. Думала, звонит поздравить с предстоящей свадьбой, а нет – приезжай, племянница, помираю! Приедешь – озолочу. Зачем, зачем согласилась! Не нужны ей были теткины деньги – Бэзил говорил, что любит и женится, даже если она будет нищей и одета в мешок из-под картошки… Ах, Бэзил, где ты сейчас?

      Бэзил отпускать не хотел: провожая, умолял звонить каждый день по два раза, рассказывать. Вернон, соседский мальчишка, странный, немного со сдвигом – то ли дурачок, то ли гений – плакал и руку отпускать не хотел, да и сама постоянно ревела, когда села в самолет, и потом, до Лондона, периодически начинала плакать. В Москве погода была солнечная, а Лондон встретил дождем. Больше не встретил никто – тетка решила, что она и сама доберется, раз ей надо.

      Бэзил после теткиного звонка все Пушкина цитировал – про дядю честных правил, и Марго надеялась, что обернется быстро. Нет, смерти тетке она не желала, но и сидеть в другой стране накануне свадьбы желания не было – обратный билет был куплен. Не помрет тетка, значит, домой – ну его это наследство.

      Многочисленная родня, собравшаяся в особняке, встретила настороженно, почти с неприязнью. На все расспросы отвечали однозначно, пожимали плечами. К тетке не пустили, и Марго думала, что та совсем плоха – ей ведь уже лет сто, не меньше. Сколько она ее помнила – та всегда сидела в коляске, в темных очках, в строгом костюме, колени прикрыты пледом.

      Три дня тетя не показывалась, а потом слуга передал Марго требование явиться в галерею.

      В галерее Марго всегда робела – казалось, все эти великосветские предки с портретов смотрят с упреком, особенно теперь, когда бросила всех и уехала в далекую Россию.

      – Маргарет, подойди! – а голос у тетки не изменился. Был все такой же, как и двадцать лет назад. И внешне изменений не было – с чего вдруг решила, что будет помирать? – Садись рядом!

      Марго присела на банкетку, как раз под огромным портретом прадеда.

      – Когда ты летишь обратно? – спросила тетка.

      – Через два дня. Билет уже куплен…

      – Сначала ты должна выполнить мое поручение. Помнишь, я обещала тебе богатое приданое? Теперь ты его получишь.

      – Что нужно сделать, тетя?

      – Ты поедешь в Германию… В замок Лецтефестунг…