Идеальная казнь. Николай Леонов
все в блокноте, который везде носил с собой. На этот блокнот у Гурова была большая надежда, так как у них утром было совсем мало времени на опрос.
– Так. Спустился иностранец с открытием станции, пришел пораньше. Его срисовала Верка, уборщица, у нее глаз острый, раньше в нашем районе она на трех станциях «цыганкой» работала. За ним точно никто не шел. Но видно было, что парень «заграничный».
Гуров кивнул. Достаточно часто он сам работал с цыганами из Центрального района, но они на самом деле таковыми не являлись. Чаще всего это были жители города или приезжие с неплохими актерскими данными, с собственным жильем. Некоторые «цыгане» или профессиональные нищие работали целыми поколениями на одном и том же месте и становились городской достопримечательностью. И даже в наше время это было отдельное сообщество, живущее по своим правилам, со своими законами и табелем о рангах.
– Верка сейчас на станции, можно к ней спуститься поговорить, – предложил Петрович. – Камеры я тебе уже списал.
Он протянул Льву флешку. Полковник улыбнулся. Даже на пенсии, когда он уже много лет не вел следствие, Петрович оставался профессионалом. Его пытливый ум постоянно искал новые задачи.
– Не сомневался в тебе, Петрович. Спасибо, – тепло поблагодарил Лев.
Они спустились в вестибюль, где в комнате отдыха для дежурных из большой старой чашки пила чай уборщица, на столе лежала открытой потрепанная книжка с любовным романом.
– Это чай, Петрович, ну, – тут же заерзала, поймав строгий взгляд охранника Верка. – Я тут просто книжку читаю и расчувствовалась, такие страсти!
– Потом поговорим. Расскажи про утро. – В голосе Петровича было столько металла, что им можно переложить заново рельсы. Было видно, что он держал своих людей в ежовых рукавицах.
Гуров принюхался. Нет, спиртным не пахло. Верка засуетилась, достала пластиковые табуретки, зачем-то вытерла их полотенцем, хотя в дежурке было чисто.
– Расскажите нам, что вы видели утром, – мягко попросил Лев.
Уборщица кивнула и затараторила, блеснув золотым зубом:
– Значит, иностранец утром пришел первым, я его сразу заметила, он стоял у дверей и фотографировал, а потом меня увидел и сказал, что очень свет красивый и светильники. Я еще подумала: то ли блаженный, то ли иностранец, говорил с легким акцентом. Он потом пошел вниз, когда охранник двери открыл, а я смотрю, значит, он идет как-то нетвердо, шатается. Карточку приложить не смог сразу, потом шел, за стены рукой хватался. Я подумала, может быть, пьяный. А смотрю, когда к рельсам подошел, у него кровь из носа начала сильно течь. Прямо рекой по лицу, но на одежду не попала, я это заметила сразу, ткань больно хорошая. Такое не отстираешь. Хотя я могу. Я крови много отмывала.
Верка подмигнула Льву, но он сделал вид, что ничего не заметил.
Гуров сделал заметку в блокноте. Когда они нашли тело Кубинца, следов кровотечения из носа не было. Значит, кто-то к нему подходил.
– Вера, а он упал на рельсы при