Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка. София Волгина
меня в покое, – медленно и просительно произнес Паника, – не пугайте моих детей и жену.
– Ах, покоя ты захотел! – закричал Ахмет. – А на тот свет тебе не хочется убраться? Он замахнулся ножом. Ильдур резко отскочил к печи, отодвинул задвижку и бросился внутрь печной трубы. Спасибо, трубы не имели колен и выходили наружу прямой трубой. Его хватали за ноги, но пьяные и неловкие, они не сумели стянуть его. К тому же знали, что снаружи их подстрахуют. Паника думал, что уже спасся, успел увидеть золотой месяц на черном звездном небе, но нет, с улицы раздался выстрел, и он упал с высоты, истекая кровью. Притворился мертвым. Когда кто-то из шайки ткнул его ножом, проверяя мертв или нет, Ильдур не пошевелился. Потом он потерял сознание, наверное, от потери крови. Пришел в себя через несколько часов, когда уже пропели первые петухи.
Он пощупал мокрую от крови голову. Поднялся, закрыл дверь перевязался первой попавшейся тряпкой и, предчувствуя худшее с леденеющей, внутри, кровью, крикнул жену. Но сам себя еле услышал. Бросился в спальню. Дети и жена зарезаны. Ребенок был у груди и захлебнулся, когда мертвая мать привалилась на него.
Едва рассвело, Ильдур пошел в управление поселка. Шелестела весенняя листва, в глаза больно смотрели ярко цветущие простые осенние цветы у низких домов – мазанок, свежей утренний ветерок ласкал его густые, поседевшие за одну ночь, волосы. Он смотрел невидящими глазами, шагал медленно, шатаясь, странно натыкаясь на какие-то камешки и щепки, которые мешали ему идти и, которые он преодолевал с большим трудом. Люди его не сразу узнавали. По улице шел какой-то побитый, потухший старик с окровавленной тряпкой на голове. Всегда сверкающие крупные голубые глаза резко поблекли и смотрели незряче. Было ему тридцать два года. Банду взяли тепленькими в то же утро. Они еще даже не разошлись, а мирно спали у одного из подельников. Через неделю их всех повесили. Не помог им Аллах. Они умоляли помиловать, напоминая своим туркам, что они – де одной веры, но им было сказано, что Аллаху и пророку его Магомеду, такие деяния подданных не угодны. Убийцы, они и есть убийцы, нигде ни в какой вере их не празднуют.
Клял себя Ильдур, что не отдал золотые монеты непрошеным гостям, но с другой стороны, не факт, что они, получив их, оставили бы их живыми, Похоронив жену и детей, Ильдур Христопуло, понимая, что родственники казненных не дадут ему покоя, бросив недавно отстроенный дом и все, что там было, тайком исчез вместе со своим двоюродным, еще неженатым, братом Христофором Метакса, Бил-Бибилом.
Горсть золотых монет Ильдур спрятал за пояс и, заплатив хорошие деньги хозяину баркаса, братья ночью пересекли Черное море. Выбраться из Османской империи было делом непростым. У людей не было средств, но они, не выдержав издевательств, хватали своих детей, прятали в корзины, в узлы и пытались ночью незаметно, по мосту через Босфорский пролив, покинуть территорию ненавистной страны и добраться до Грузии. Турки зорко охраняли границы. Чтобы убедиться в этом, по крайней мере, достаточно было глянуть с моста вниз, на ярко-синее побережье красавца – Босфора: там лежали