Ген Z. Без обязательств. Elika Blind
засмеялась и довольно искренне.
– Где у тебя глаза? На заднице? Это Hermes!
– Я не обязан разбираться в ваших бабских штучках.
– Ты хотел сказать «в наших»? – продолжала смеяться Катя. – У тебя такое свежее лицо, расскажи, какими патчами пользуешься?
– Кать, – Наташа дернула ее за руку, – прекрати.
Катя замолчала, делая подруге одолжение, но продолжила смотреть на парня напротив с издевкой, которая была еще более унизительна, потому что парировать ее было нельзя. У Кати был редкий дар – она с легкостью выводила людей из себя. Не имея жалости к людским слабостям и горестям, она с каким-то садистским удовольствием давила на их раны и тем больше было удовольствие, чем меньше ей нравился человек. Ее любили и ненавидели одновременно: она была справедлива, она была честна, она была жестока и неуступчива.
По натуре Кожухова не была ни скандалисткой, ни грубиянкой, но за последнее время барьеры, выстроенные вокруг ее детских травм, серьезно истончились. Она плохо спала, становилась импульсивно агрессивной и раздражительной и находила отдушину только в одном удовольствии – в выражении боли, недовольства и непонимания, которые отражались на лицах незаслуженно обиженных людей. Впрочем, было ли это незаслуженно? Во всех них было что-то, что Кате не нравилось на уровне физиологии, что-то, что выводило ее из себя.
Никита что-то сказал себе под нос, и парень рядом с ним жестоко ухмыльнулся.
– Лучше не нарывайся, – встряла Надя, сидевшая рядом.
– Вот именно, – поддержала Ксюша с насмешкой. Она сидела на другом конце стола и испытывала обиду от того, что ее никто не замечал последние пять минут. – Она носит в сумочке нож.
– Кишка тонка, – фыркнул Никита.
Девушки переглянулись.
– Будь тонка, я бы не носила.
– Выебывайся в другом месте. Тебе за это светит уголовка.
– Никит, – одернул его другой парень. – Никит, притормози.
Катя недобро ухмыльнулась. Нет, конечно, она знала, что лучше для самообороны брать перцовку, – ее об этом предупреждал продавец, – но в холодном блеске оружия было что-то романтичное. В том, как оно лежало в руке, как легко вылетало лезвие, какая затейливая гравировка вилась вокруг рукоятки – все в этом ноже заставляло ее трепетать, особенно сейчас, когда зверь внутри нее выл и ломал стены. Хотя перцовый баллончик она все же купила.
Уголовная ответственность ее не страшила. Ее отец в девяностые был… Не лучшим человеком. У него был даже свой послужной список, о существовании которого Катя только догадывалась. Но из девяностых он вышел не только с ним. Сергей Анатольевич крепко сидел в правительстве, продолжал сохранять неплохие связи бывшими бандитами, как и он, плотно обосновавшимся среди элиты страны, и держал контакт с представителями разных силовых структур, моргавших строго по расписанию и именно в тот момент, когда Сергею Анатольевичу это было нужно. Она никогда не боялась ответственности. Только не уголовной.
– Ребят, не ссорьтесь, – вклинилась Юля. Она была такой маленькой и незаметной, что за весь вечер о