Хватайся! Рискуй. Играй. Умри. Max Austen
к поджелудочной – не самая приятная смерть. Но кому дан выбор, как и от чего умирать?
Я сижу на стуле. Не шевелюсь. Беззвучно смотрю в глаза говорящему врачу.
– Мы можем попробовать лечение, но, к сожалению, процент выживаемости в вашем случае не очень высок.
Продолжаю молчать.
Чувствую на себе испытующий взгляд.
Я – двадцатидвухлетний парень, ростом в метр восемьдесят, худой, но еще не тощий. Я – еще живой блеск в серых глазах, в котором читается недоверие услышанному. Я – длинные каштановые волосы, связанные резинкой, не подозревающие, что их носитель болен. Я – здоровая кожа по всему телу, за исключением шрамов и рубцов. Я – тот, кто носит черные кожаные джинсы, тяжелые черные ботинки, кожаный браслет на левом запястье и металлический кулон в виде головы волка поверх кричащей зеленой футболки с надписью «ROCK AND ROLL». Я – музыкант, излучающий энергию оптимизма, заражающий окружающих безнадежным счастьем. Разве такой похож на больного раком?
Этот врач пытается убедить меня, что я – ходячий мертвец.
Единственное, что выделяется на моем теле, – шрамы. Шрамы на руках и подбородке означают, что когда-то Максим Волков побывал в страшном пожаре, где погорел, но чудом выжил.
– Максим, ваш случай – он уникален. Обычно на вашей стадии больные с постели не встают, но вы… Я пропишу несколько обезболивающих препаратов, принимайте их по мере необходимости. Печень уже поражена, не стоит убивать ее раньше времени. Пока вы будете обдумывать свое решение, я назначу диетотерапию. Сейчас самое главное – быть настроенным только на хороший результат. Это поспособствует вашему лечению.
Он берет листок бумаги и что-то пишет черной пастой.
Он говорит о метастазах. О том, что на четвертой стадии я обречен. О каком лечении может идти речь?
Прекращает писать, переправляет листок через весь стол.
– Ну, что вы решили?
Мои губы не выдают и звука.
– У нас есть опытные психотерапевты. Они помогут…
Я беру листок, поднимаюсь со стула, говорю:
– Всего хорошего.
Я выбегаю из кабинета, спускаюсь на этаж ниже, в гардеробной хватаю кожаную куртку. Надеваю ее и выхожу на мокрую от слез неба улицу. Мое тело пронзает шум города.
Дождь.
Звуки проезжающих легковых автомобилей и автобусов. Они все куда-то едут. Невысокая девушка в сером пальто цепляет меня зонтиком. Она, как и все прохожие, куда-то спешит.
Пусть спешит по своему проложенному маршруту.
А я вот, похоже, скоро выхожу на конечной.
В этой больнице нет даже бахил. Опытные психотерапевты? Сомневаюсь.
Делаю первые шаги в сторону автобусной остановки. Я так неуверенно шагаю и, кажется, вот-вот упаду. Через долгих три минуты преодолеваю сто метров, прячусь под прозрачную крышу остановки. Сажусь на скамейку.
Неприятный запах тухлых яиц и алкоголя. Поворачиваюсь влево – рядом сидит бомж. Он опустил голову, кажется, спит.
Пальцы моей правой руки разжимаются, вижу бумажку. Косым почерком на ней написан рецепт сильнодействующих обезболивающих препаратов и адрес сайта, перейдя по которому, могу найти диету для больных раком поджелудочной железы. Переворачиваю бумажку и замечаю приписку: «рецепт действителен только в аптеке нашей больницы». Вот как.
Мой автобус. Он останавливается лишь потому что девушка в сером пальто вытянула руку. В Нижнем Новгороде не сядешь ни на один общественный транспорт, если не посигналишь.
Я не встаю. Я чего-то жду. Прежде чем поехать, должен ответить на один очень важный вопрос. Максим Волков, признаете ли вы, что у вас злокачественная опухоль?
Девушка, задевшая меня зонтиком, входит в салон. Двери закрываются, автобус двигается дальше. Она продолжает идти по намеченному маршруту.
Вместо того чтобы ответить, мозг посылает сигнал левой руке достать из кармана куртки смартфон и посмотреть на время. 14:02. Должно быть, Влад уже приготовил обед и даже не ждет моего скорейшего возвращения. Вместе с Аней уплетает еду. Они наверняка и подумать не могут, что у Макса Остина может быть что-то серьезное.
А у меня рак.
Да, я все-таки признал это.
Макс Остин – тот же Максим Волков. Мы, музыканты, любим псевдонимы.
Если бы кто-то спросил Аню, почему Макс задерживается, она ответила бы, что он наконец решил купить себе гитару, и сейчас находится в музыкальном магазине. Аня хочет, чтобы я научился на ней играть так же хорошо, как она. А Влад на тот же вопрос ответил бы, что Макс просто решил развлечься с проституткой, поэтому, тсс, только между нами, не стоит сейчас ехать в дом Юры. Дом Юры, она же дача, – помещение, которое уже больше года используется для неприличных мероприятий. Мы, рок-музыканты, любим оргии.
Но нет. Они не правы. Сейчас Макс выходит с остановки и направляется в больницу за лекарствами.
Лена