О кредитах. Александр Муниров
к тому моменту наши отношения уже изжили себя. Кроме того, она была старше ей хотелось детей и стабильности, а я, при каком-никаком уме и нераскрытом потенциале, если верить той блондинке с кредитами, не мог, да и не хотел этого обеспечивать. С чисто прагматической точки зрения все было верно.
Но, с точки зрения собственного положения, слова «не тот» звучали как клеймо, которое выжигают на людях второго сорта.
– О, кажется, мои возможности теперь позволяют мне первый сорт! – вот что говорили эти слова.
Я смутно помню, чем занимался в последующие несколько дней. Опять пил, ходил по друзьям, валандался где-то на улице просто так, без цели. Слушал тоскливые песни о несчастной любви в плеере. Валялся на диване и с трудом заставлял себя ходить на работу. Хотел даже рассказ написать на эту тему, но как-то не сложилось.
Дня через три или четыре, когда я еще в полной мере осознавал себя ничтожеством, но уже обрел способность делать что-то осмысленно, начал выбрасывать все то, что мне больше никогда не понадобится – разные вещи, так или иначе связанные с ней. На мое удивление, их оказалось не так уж и много: несколько фотографий, пара записанных в блокнот телефонов ее подруг, какие-то бантики от гелей для бритья, что она мне дарила на все прошедшие праздники. Девушку крайне раздражало то, что я хожу небритым. Она считала, что так я демонстрирую свое неуважение к ней.
О бантиках бывшая дама сердца тоже регулярно расспрашивала – почему-то ей казалось, что кощунственно выбрасывать всякие элементы украшений от ее подарков. Это, мол, является свидетельством моего равнодушия к тому чувству, которое она вкладывала, повязывая бантик на гель.
Занимаясь этой уборкой я все больше злился на и нее и на себя.
Вот, например, открытки. Пара валентинок с напечатанным заводским текстом. Картонки по другим случаям с банальными картинками, с простыми короткими подписями типа «От всей души желаю…» …чего-нибудь, в зависимости от праздника. Одна открытка с явно переписанным текстом из какого-то другого источника, от которой сквозило шаблонностью, какая всегда встречается в четверостишиях, типа:
В этот светлый день желаю
Не знать ни горестей, ни бед,
И с поздравлением этим, знаю,
Тебя ждет много светлых и прекрасных лет!
А раньше я думал, что это мило.
Открытки я аккуратно рвал на четыре части и отправлял в мусорное ведро.
Вечером же опять напился, на сей раз у друзей, а ночью, когда возвращался домой, полез за деньгами, чтобы расплатиться с таксистом, и случайно вытащил белую визитку с номером телефона. Выйдя из машины, я сел на лавочку у подъезда и внимательно ее рассмотрел. На белоснежном картоне был номер. Золотые буквы. Ни названия фирмы, ни имени контактного лица, ни логотипа.
Подумав немного, я достал телефон.
Три гудка, за которые я успел подумать, что если это розыгрыш, то сейчас все выскажу, что думаю о десяти годах улучшений. А если это не розыгрыш,