Бриллиант старинного портрета. Валентин Колесников
понял? – сразу с порога сказал я, пожимая руку однокашнику.
– Что ты не понял, Сашка? – округлил свои серые с желтоватым оттенком глаза, – Это мое место, я его занял, когда ты был в отпуске.
– Ну, ребята, не спорьте. – Сказал, подошедший Соболевский к нам, – Сейчас принесем из фойе стол. Там, кстати, и стулья есть. Ну, пошли, глянем, что лучше всего подойдет. А здесь места всем хватит.
В фойе было несколько столов, стоящих один на другом. Выбрав один из них, ребята внесли в техотдел, и я начал обустраивать свое рабочее место, перетащив свои бумаги к себе. Сергей оказался надоедливым сотрудником и дружбы между мной и Куликовым не получалось. Он часто спорил по мелочам из производственных процессов. Это мне не нравилось. И вот снова пришло время дежурить на производстве в районе третьей смены. После работы, ко мне подошел Соболевский и сказал:
– Значит так, завтра у тебя отгул, можешь отоспаться. В производственную зону можешь не ходить. Сиди туту в дежурке у телефона. Заключенные больше чем кто-то другой заинтересованы в этом хозяйстве, я думаю, что наше вмешательство только навредит.
– Как скажете, Геннадий Георгиевич. А какие инструкции выполнять предпочтительнее, Тимура Мерзоевича или Ваши? – лукаво улыбаясь, спросил я.
– А, что ты считаешь предпочтительнее? Только помни, если начальник колонии подполковник Измайлов Николай Николаевич позвонит, а тебя не окажется на месте, то не только тебе, но и мне достанется по нашей репутации.
– Ну, я конечно понял! – ответил я с пониманием дела.
– Тогда успехов. – Соболевский крепко пожал руку, и хотел еще что-то сказать. Но голос Куликова, отвлек начальника техотдела.
– Ну, скоро Вы Геннадий Георгиевич? – ревностно глядя в мою сторону, почти зло выкрикнул Серега Куликов. Соболевский, молча, двинулся на выход.
Я к 18-00 сидел в тех отделе, дождался, когда Костя, копировщик, закроет копировальную комнату, опломбирует печатью и отдаст печать мне.
– Слушай, Костя, а зачем такие предосторожности? Там же брать нечего?
– Конечно нечего. На вот взгляни сюда? – Руденко достал из кармана купюру в пять рублей и дал мне.
– Ну и что? – спокойно рассматривая сложенную купюру, спросил я.
– А ты разверни ее?
Я развернул, посмотрел на хрустящую, почти новенькую купюру.
– Ничего такого в ней не вижу? – думая, что Руденко меня разыгрывает, протянул, чтобы вернуть.
– Посмотри с обратной стороны?
Как оказалось, с обратной стороны банкноты ничего не было. Пустая сторона и больше ничего.
– Вот это да! – восхищенно воскликнул я, – Это ты сделал, ты нарисовал?
– Знаешь тут сдуреть можно, особенно без работы. Вот от нечего делать, нарисовал.
– Да у тебя талант!
Особенно, когда в школе учился, пиво бегали покупать после уроков. Ну а когда отец ремнем хорошо угостил, перестал. А здесь спасаюсь вот этим.
– А мне на память можешь подарить.
– Нет.