Высокие ступени. Сборник
маятник деда Фуко.
Не действует яд на подонка крысиный,
тот яд для него – перекус,
и нет на земле ни единой осины,
что выдержит эдакий груз.
…Но облак вечерий закатом наохрен,
но тянет с востока теплом, —
а жизнь коротка, и пожалуй, что по́ хрен,
гоняться за этим фуфлом.
«То ли вздремнуть еще, то ли пора…»
То ли вздремнуть еще, то ли пора
глянуть, взошла ли звезда?
Ночь отлетает, как дым от костра,
кто ее знает – куда.
Знать бы теперь, высока ли цена?
Где ты, флейтист-крысолов?..
Городу Гамельну очень нужна
старая песня без слов.
Время прощения давних обид,
время прощанья в ночи,
молча смотри на поток Персеид
и ничего не шепчи.
Веки прищурь и проверь глазомер,
и тишиной опьяней:
помни, услышится музыка сфер,
если ты помнишь о ней.
Завтра все то же, что было вчера,
жизнь избегает длиннот,
только звучат из колодца двора
семь удивительных нот.
Евгений Зимний, Женины именины
Мой друг, не жалуйся, не сетуй,
а присмотрись-ка к жизни этой,
гляди – в округе
коллекция зловещих тварей,
лепидоптерий, бестиарий,
мир Калиюги.
Здесь, что в Багдаде, что в Дамаске,
уж как-то слишком не до сказки
разумной, вечной.
Здесь лишь войной полны театры,
змея – не символ Клеопатры,
а знак аптечный.
Здесь, раздвигая мрак великий,
сквозят чудовищные лики,
вся нечисть в сборе.
Сочится серою планета,
здесь не Россия и не Лета,
здесь – лепрозорий.
Здесь нет для гордости предмета,
здесь ни вопроса, ни ответа,
ни свеч, ни воска.
Одни отчаянье со злобой.
Не пасовать – поди попробуй,
раз карта – фоска.
Уж как ты спину ни натрудишь —
терпи, казак, никем не будешь,
мест не осталось.
Коль можешь – верой двигай гору,
и ежели судьба не впору —
что ж, бей на жалость.
А перемирье – вещь благая,
ушла война – придет другая,
мы тленны, бренны,
бывает в Пасху панихида,
и даже «Красный Щит Давида» —
предмет военный.
А если мир – подобье Бога?
Не жаль тогда ни слов, ни слога,
но будем прямы:
быть может, разница ничтожна,
но мир, в котором всё возможно —
сон Гаутамы.
Что ж, сон как сон – так пусть продлится,
здесь никакой причины злиться:
вот, скажем, атом,
а вот другой – они не схожи,
так нечего пенять на рожи
российским матом.
Спит мотылек – чего уж проще?
Он видит сон – китайца в роще.
Будить не смейте!
И