Точка контроля. Enigma_net
убивать, он должен сидеть в камере.
Кира покосилась на федерала с сомнением, прикидывая, может ли он так сильно заблуждаться на ее счет, но это допущение проходило на фантастическое.
– Я не то, чтобы отстаиваю права вампиров, – протянула она вкрадчиво. – Но им тоже надо где-то жить и что-то есть. Когда ты в один момент лишаешься сразу всего, бывает трудно с этими задачами справиться, не замарав руки.
– Не понял. Ты кого выгораживаешь? – Рейф снова нахмурился. – У жизни есть правила. Даже у вампиров должны быть моральные стандарты.
– Поголодай пару месяцев, побираясь по помойкам в какой-нибудь жопе мира, потом обсудим моральные стандарты и правила, – резко посоветовала Кира. – Поехали.
В машине воцарилась пустая, напряженная тишина, похожая на предвестник мороза, ударяющего внезапно, ледяным молотом. Рейф недовольно сопел, хмурясь и морщась одновременно, но Кира старательно делала вид, что не замечает этого. Пялилась в боковое зеркало так, словно они уже ехали, и через несколько минут Рейф уступил. Завел двигатель и вырулил с парковки, вливаясь в плотный поток машин.
Мимо плыли такси, рассекая лужи шинами и разбрызгивая снежную кашу на тротуары. Тусклый, пасмурный свет стекал по ним разводами краски, превращался в водянистый серый, прилипал к темному асфальту. День за окном неумолимо скатывался в вечер, истрепанный как старый носовой платок, который жалко выкинуть и стыдно использовать. Погода играла сонату усталой обреченности, словно предрекала всем, кого застала на улицах, печальную участь. Изредка в тоскливом до минор мелькала внезапная звонкая нотка – желтый зонтик, пестрое пальто, яркая вывеска – но мрачная тональность замазывала их, как холст грязью…
…Моросил мелкий, противный дождь. Резкие порывы холодного ветра гоняли по улице бурые листья, не успевшие набрать влагу. Один из них прилип к голени и никак не хотел отстать, будто бездомный пёс искал тепла и защиты. Она медленно брела по скользкой брусчатке, оставляя на ней мутный кровавый след и желая дождя посильнее, чтобы смыл его. Штакетник впереди виделся слабым, но укрытием. Когда эхо, блуждающее на узкой улице, как в трубе, принесло стук подков, она не думая шарахнулась к забору, проломив хлипкие деревяшки, и упала в мягкую влажную кучу. Лошадь порысила мимо, не сбавляя хода, всадник не проявил ни малейшего интереса к шевелению в листве. От резких движений боль в боку разрослась. Левее забора, внутри темной массы дома, зажегся робкий огонек свечи. Скрипнула половица, дверь, ступенька. В тоскливый хор влился и ее собственный болезненный всхлип. Огонек приближался, покачиваясь, как звезда на небе, если смотреть на него из лодки, и вскоре остановился рядом. Осветил того, кто держал свечу. Она разглядела рясу, отсутствие оружия, сонное лицо. Батюшка, немолодой, упитанный, но осанистый, глядел сверху вниз, покачивая головой.
– Откуда чудо? – спросил, подавляя зевок.
Она обхватила ладонями голые плечи, скрывая грубые белые шрамы, змеями заползающие на них.
– Вижу, что не с праздника сбежала. Зовут-то как?
Она зажмурилась и затрясла