Королева не любившая розы. Ева Арк
королевы).
Люинь в турнире не участвовал, предоставив это своим братьям (они даже сражались вместо него на дуэли, если королевский фаворит получал вызов).
Между тем в Беарне продолжались распри с гугенотами: попытки короля восстановить там католический культ натыкались на сопротивление местного населения. Королева-мать продолжала плести свои интриги, а на западе страны снова начался мятеж принцев.
Искрой, упавшей на пороховую бочку, стал пустячный эпизод: однажды во время обеда Конде намеревался подать Людовику ХIII салфетку, однако молодой граф де Суассон, троюродный брат короля, воскликнул:
– Это право принадлежит мне!
Началось выяснение, кто знатнее. Королю надо было принять решение, причём самостоятельно и немедленно, что было для него как острый нож. В конце концов, он вроде бы вышел из положения, велев подать себе салфетку брату Гастону. В тот же день Суассон с матерью покинул двор. Конде решил, что его час настал. Он намеревался возглавить военную операцию против мятежников и оттеснить Люиня. Тот почувствовал опасность и попытался уладить дело миром, задействовав епископа Люсонского. Однако у Ришельё ничего не вышло, а может быть, он и не слишком старался. Впоследствии он объяснял в мемуарах, что его «подхватило потоком».
В начале июля поднялся весь запад и юг – от Нормандии до Лангедока. Королевские министры советовали вести переговоры, но Людовик ХIII был иного мнения.
– Когда всё настолько ненадёжно, нужно идти на самых сильных и самых ближних, то есть в Нормандию, – заявил он 4 июля 1620 года. – Я намерен идти прямо туда и не ждать в Париже, пока моим королевством овладеют, а моих верных слуг будут угнетать. Я верю в правоту своего оружия. Моей совести не за что меня упрекнуть: я был достаточно почтителен к королеве-матери, справедлив к своему народу и щедр к вельможам. Значит – вперед!
Три дня спустя, 7 июля, король во главе восьмитысячного войска выступил в поход. 10 июля он был в Руане. Воодушевлённый успехом, юный Людовик пренебрёг предостережениями своего Совета и пошёл дальше. Кан сдался ему 17 июля. Теперь перед ним стояли две армии: одна в Пуату, под командованием герцога д’Эпернона, вторая – возле Анже, под командованием герцога Майенского. Король спустился на юг к Луаре и 7 августа атаковал войска матери при Пон-де-Се.
– Это был не бой, а «забава в Пон-де-Се»! – иронизировали газеты.
Действительно, битва длилась всего три часа и завершилась полной победой королевской армии. От имени Марии Медичи переговоры снова вёл Ришельё – они закончились подписанием нового договора 10 августа. Мятежники помилованы, им возвращены все титулы и звания. Короче, не оказалось ни победителей, ни побеждённых. Единственный, кто выиграл в результате второй войны Матери и Сына – это епископ Люсонский, которому король пообещал испросить у папы кардинальскую шапку. Кроме того, Люинь сосватал своему племяннику Антуану де Комбале племянницу Ришельё Мари Мадлен Дюпон де Курле. Идея этого брака принадлежала отцу Жозефу, хотя девушка была уже помолвлена с другим. Ришельё сделал племянницу фрейлиной королевы-матери.
Оставалось только