Кадын. Ирина Богатырева
друг другу о том, но вдруг принялись вспоминать о мирах, где бывали. Начала Ильдаза. В ее мирах были горы с пещерами, глубокими и разветвленными, по которым она ходила и искала сокровища: руды, камни для красок, драгоценные светящиеся камни и, конечно, красный цветок – камешки темно-красного цвета, вечные спутники и предвестники золота, которые кузнецам помогают очищать его и делать тонким листом[2]. Дух учил ее, чтобы потом и в настоящих пещерах эти сокровища ей открывались.
– В кузнецких станах красный цветок зовут еще кровью грифона, – сказала я. – Моя мать оттуда, я знаю.
– Так и есть: ээ-торзы грифон охраняет золото, – согласилась Ильдаза. – Пока что я не умею обойти его, но мой ээ научит меня этому.
Потом Ак-Дирьи принялась рассказывать о своих путешествиях. Ее дух учил знанию трав и их свойствам. Потому все ее впечатления обладали запахом и вкусом: она не столько видела образы своих миров, сколько воспринимала их вкус.
Очи рассмеялась:
– Готова поспорить, там все реки полны молоком и медом, как на вышнем пастбище, и ты уже не одну из них выпила!
Девы рассмеялись, но Ак-Дирьи надулась. С обидой она спросила у Очи, что та сама видела и делала в мирах у ээ. Та отвечала:
– Мне неинтересно лазать, как неразумному дитяти, когда люлька кажется пещерой, а котел – кипящим озером. Я занимаюсь только одним, но не отступаю в этом: я ищу мост, чтобы перебраться на другую сторону Желтого моря, в мир ээ-борзы.
Девы ахнули – оказалось, все встречали это мерзкое море, границу с мирами алчных ээ. Но никто не знал, как перейти его.
– Шеш, Очи! Это опасно, да и Камка запретила, – говорили девы. Но Очи только усмешку скривила.
– То, что требует много сил, даст несравненно больше. А кто боится выйти в тайгу, не будет иметь обед.
– Мне говорили, что ээ-борзы требуют заложника от того, кто решится ступить в их мир, – сказала вдруг молчавшая до того Согдай. Она сидела, потупившись, и лицо ее было болезненным, словно она сама не хотела говорить того, что сказала.
Ильдаза спросила:
– Откуда ты знаешь? Или тоже ищешь пути к вечно голодным духам?
Но та не ответила, и тогда Ак-Дирьи начала насмехаться над ней:
– Нет, то ей открыли духи из стана ее матери. Что, Согдайка, отличаются духи у разного люда? Ты с материнскими на каком языке говоришь? Или по песьи лаешь?
Согдай промолчала. Она была дочерью пленницы, из дальних походов привезенной ее отцом, и красива не по-нашему: глаза чуть раскосые и черные, как у оленухи, черные волосы в нескольких косах, а кожа – нежная, смуглая и с румянцем, как самая ранняя заря. Я любила ее за эту странную, чуждую, но яркую красоту, а еще больше – за твердый дух и кроткий нрав. Однако Ильдаза и Ак-Дирьи не могли простить ей чужеродности, бывало, травили и насмехались над ней. Согдай всегда сносила нападки терпеливо, и я не понимала ее. Она же говорила,
Киноварь – минерал кровавого цвета, из которого добывают ртуть, используется для изготовления тонкой золотой фольги. Иногда залегает поблизости от золотоносных жил.