Полночная школа. Погоня за демоном. Мэль Дезар
наш доктор пользуется только магическими эликсирами, – подчеркнул я. – Думаю, что он так же потрясен, как Фёйлу.
– Черт! – вздыхает Эйр. – А я-то думала, что все последствия этой катавасии свалятся на нас, что нам придется особенно туго. А поглядите на препода. У него вены вот-вот лопнут!
– Похоже, теперь, когда нам предстоит все потерять и ничего не известно, фатализм мы находим разумным и более уместным?
– Ты начал стихи писать? – на полном серьезе спросила Прюн. – Как мило!
– Спасибо, Прюн.
– В этом есть только один положительный момент, – заметил Жоэль.
– А именно?
– Будет гораздо проще мухлевать на экзаменах. Даже у тупиц вроде меня будет шанс. Вот здорово!
Эйр вскочила так стремительно, что я даже не уловил ее движения, и влепила ему крепкий подзатыльник.
– Эй! – возмутился лич.
– Хватит тебе носиться со своим комплексом неполноценности! – взвилась волчица. – Ты точно ничуть не глупее всех нас и экзамены сдашь играючи.
– Но я…
– Но ты… что? Прекрати эти сеансы самоуничижения!
– Я не…
Глаза волчицы резко сузились, осталась лишь желтая щелка с горящей от гнева черной полоской зрачка.
– Ладно, ладно, – сдается Жоэль. – Не буду мухлевать.
Эйр расслабилась.
– Ну разве что чуточку, – шепнул мне лич.
– Скёль! – рявкнула Эйр. – Спали этому дурачку остаток шевелюры!
– Нет! Не надо, я…
– Господин Фёйлу?
Легко узнаваемый голос моей сестры прерывает наше шушуканье, а заодно и смуту в классе.
Сюзель стояла в дверном проеме, рослая, подтянутая, роскошная, ОЗАРЕННАЯ СОЛНЦЕМ. Понимаете, если мне в генетической лотерее не повезло, то Сюзель сорвала джекпот. Ее можно назвать супервампиром: получеловек, полуполночник, она способна гулять посреди бела дня и есть что вздумается. При этом сестра обладает геркулесовой силой, красотой принцессы и разумом гения. Я ее обожаю.
А еще чертовски завидую: ей досталось все, мне – ничего. Но я усердно тружусь, чтобы от этого чувства избавиться, слово даю.
– Что тебе, Сюзель? – приосанился профессор, нервно приглаживая те несколько волосинок, что еще прикрывали его плешь.
Бедняга. Вены на лбу пульсируют, щеки побагровели от волнения, очки сидят криво, стол завален кучей бумажек, и все вместе делает его похожим на пятидесятилетнего младенца, очень недовольного жизнью.
– Вы позволите забрать Симеона и Ноэми?
– Зачем? – спросил я.
Профессор одарил меня начальственным изгибом бровей, потом прочистил горло и спросил о том же самом:
– Зачем?
– Директриса велела мне привести их. Больше я ничего не знаю.
– У вас есть бумага? – флегматично поинтересовался Фёйлу, как будто забыв, что перед ним высится запас бумаги, которого хватило бы на год небольшому университету.
Сюзель догадалась, что он имеет