Карл Линней. Его жизнь и научная деятельность. В. А. Фаусек
В судьбе и свойствах обоих молодых людей было много общего. Артеди был на два года старше Линнея и также беден: в 1724 году он явился в Упсалу изучать богословие, но, как и Линней, променял подготовку к «хлебной» карьере на неблагодарное изучение естествознания. Они познакомились, и вскоре между Артеди и Линнеем завязалась тесная дружба; специальностью Артеди была ихтиология, изучение рыб, и по отношению к этой отрасли знания он носился с такими же реформаторскими идеями, как Линней в вопросе о классификации растений.
В Упсале с 1719 года существовало Королевское научное общество. По ходатайству профессора Рудбека и Цельзия это общество в 1732 году предложило Линнею отправиться в научное путешествие на крайний север Шведского государства, в Лапландию. Линней с радостью согласился на это предложение и, посетивши предварительно отца и Килиана Стобеуса в Лунде, весной 1732 года пустился в путешествие, которое продолжалось около полугода.
Деньги, отпущенные ему на это путешествие, представляют из себя, по теперешним ценам, до смешного малую сумму: всего 60 талеров. На эти деньги Линней ухитрился полгода пространствовать, посетить Лапландию и Финляндию и еще сделать маленькие сбережения. Он не задавался при этом, конечно, никакими широкими целями, а путешествовал самым скромным образом, – иначе, впрочем, и невозможно путешествие по такой стране, как Лапландия. Из Упсалы Линней выехал верхом, а на месте странствовал по большей части пешком.
Странствования по каменистым и болотистым пустыням Лапландии и теперь еще сопряжены с большими трудностями, лишениями и даже опасностями; несомненно, это одно из самых неприятных путешествий, какое можно предпринять в пределах Европейского материка. Значительная часть прежней Шведской Лапландии перешла теперь в русские владения и относится частью к Финляндии, частью, вместе с Кольским полуостровом, представляющим собою продолжение той же страны, к Архангельской губернии. Отличительная черта этого невеселого края – полное отсутствие всяких путей сообщения; зимою, правда, в них и нет надобности: олени, запряженные в легкие лапландские санки, проворно везут путешественника по глубокому снегу, сравнявшему все препятствия, куда угодно. Но летом страна представляет из себя хаотическую груду гранитных скал, погруженную в непроходимое болото. Наилучшие пути тогда – водные: многочисленные озера и реки испещряют всю страну, но горные реки обладают чрезвычайно быстрым течением и порожисты; лопари с отчаянной удалью и искусством спускаются по этим порогам в утлых лодчонках. Мириады мошек и комаров делают здесь летом существование совершенно невыносимым.
Едва ли общая картина этого края сколько-нибудь значительно изменилась с того времени, как полтораста лет тому назад по ней путешествовал молодой Линней. И теперь население Лапландии ничтожно; коренные жители ее, лапландцы, или лопари, – кочевой, полудикий народец финского племени, давно уже обращенный в христианство (хотя христианство их довольно сомнительной