Портал. Ирина Малаховская-Пен
же ты меня покидаешь?!
Завывал, понятно, шуточно, но Маше было немного неприятно. Всё-таки Олег был самым близким человеком для неё. Когда Машины родители погибли в ДТП, Олег, брат матери, Машу не бросил. В детский дом забрать не позволил. Родители Машиного отца к тому времени были уже покойными, а мамины мама и папа были уже пожилыми, да ещё и убитыми горем.
– Пропадёт девка! – рыдала бабушка Паша, полное имя бабули было Павла Дмитриевна. – Пропадёт, сгинет в стенах казённых. Что делать, Олежка?
Дядя Олег, сын Павлы Дмитриевны и мужа её, Виктора Петровича; единственный брат погибшей Машиной мамы, Светланы, решил племянницу не бросать в беде. Взял к себе. Взял, вопреки возмущению и крикам супруги Нины.
– Да зачем она нам? – возмущалась Нина. – Своего бы вырастить! Тебя и дома-то никогда нет, зарплата – слёзы. Я всё на себе волоку, ты мне ещё Машку решил подкинуть?!
Маше было девять. От всего происходящего она находилась в ступоре. Мама с папой больше никогда не вернутся, бабушка причитает, дед курит одну за одной. Нина кричит на Олега, а он сам, сжав зубы, раскладывает Машины вещи в шкафу.
– Подвинь барахло-то своё, освободи сестре полку! – велел он сыну Грише.
Двоюродный брат бы не то, чтобы не рад Маше – ну переехала сестра к ним, что такого? Надо так, значит. Но Грише было жаль свою маму. И себя. Нина настолько была недовольна, что её недовольство выпирало из неё, как дрожжевое тесто из кастрюли. Того и гляди, расползётся по всей квартире.
– Ты её, главное, ещё сильнее не беси! – только и попросил Гриша.
Маша старалась. Помогала Нине, была тише воды, ниже травы. Вот только родным человеком для дядькиной жены она так и не стала. Хуже того, через два года Нина нашла себе мужчину и ушла от Олега. Тогда дядька впервые и напился. Нет, выпивал он и раньше. А тут напился, ходил, стучал дверцами опустевших шкафов, пиная их. Кричал, матом, с угрозами. Хватался за табельное, из которого Маша, обмирая от страха, вытащила обойму.
Тогда Олег, устав бесноваться, рухнул спать. После он начал выпивать систематически, но больше ни разу не устраивал подобных концертов. Гриша изредка приходил в гости к отцу, но в целом он был доволен новым замужеством матери. С отчимом у Гриши сложились прекрасные отношения, а отца своего он знал хуже, чем хотелось бы. Грише вечно не доставало Олега – тот был на работе допоздна. Поэтому общение не слишком складывалось и после переезда. Походил-походил Гриша к ним в гости, да так и сошли эти визиты на нет.
Маша себя винила… ух, как же она себя винила! Ей тогда не приходило в голову, что тётка Нина давно уже была недовольна своей семейной жизнью. Что ушла бы она в любом случае – Маша была не при чём. В общем, времена для Марии выдались непростые. Олег был на работе, а вечерами выпивал. Сначала пару раз в неделю, потом всё чаще. На Маше был весь быт. Она успевала и учиться, и дома все дела делать. И радоваться успевала, что всё не так уж страшно – да, пьёт дядька. Ну хоть не буянит. Один раз не в счёт.
Маша стала старше и её перестало устраивать, что дядя Олег пьёт. Даже и не буянит, и что? Всё равно раздражало. В гости никого не позвать. И с Олегом толком не поговорить – то на работе он, то под градусом. Тут ещё один за другим ушли из жизни бабушка с дедом. Олег похоронил их и запил уже запоем – не ходил на работу. Больничные брал у знакомой врачихи, с которой, как подозревала Маша, спал.
– Олег, прекрати, я тебя умоляю! Ты потеряешь работу! Сколько они ещё такого тебя терпеть будут?
– Не учи меня жить, соплячка! – отрезал Олег. – Благодарной надо быть. Где бы ты была, если бы не я?
А Маша, которая уже много чего знала, думала о том, что после детского дома могла бы получить квартиру. Теперь же непонятно, как жить дальше. У неё ничего нет – квартиру бабушки Олег сдает, и пьёт на эти деньги. Понятно теперь, почему ему наплевать на работу.
Слава Богу, на работе обошлось без скандала – Олег просто вышел на пенсию по стажу. Маша жила ожиданием поступления в институт и получения общежития. Про свою старую квартиру, в которой она жила с родителями, Маша и вовсе забыла. А зря… едва ей исполнилось восемнадцать, к ним пришла соседка. Маша её с трудом вспомнила: девять лет в детстве и юности – это срок.
– Маша, я тётя Валя. Помнишь меня?
– Ой… да! Помню, конечно, тётя Валя!
Валентина жила рядом с Машей, в соседней квартире, по старому адресу. Когда Мария ещё была счастлива и жила со своими родителями.
– Твоя бабушка оставила тебе письмо. Тебе же восемнадцать исполнилось, верно? Так вот, Павлы Дмитриевны квартира отошла Грише. А твоих родителей – тебе. Бери бумаги да топай, вступай в наследство. Она после гибели Светланы, мамы твоей, как-то там грамотно всё оформила. Тебе просто нужно сходить к нотариусу, и подписать бумаги.
– У меня есть квартира?! – обалдела Маша.
– Конечно! Родительская-то. А куда бы она делась?
– Она сдаётся, – сообщил Олег.
Визиту соседки по адресу покойной сестры он был не рад.
У-у, шары бессовестные, залитые! – сказала Валя. – Так бы и не сказал