Цветущая вечность. Темирлан Муслимов
радость в своём саду. Эти розы, – в голосе появились почти человеческие нотки нежности, – были её гордостью. Профессор часто повторял, что они словно отражали её характер – цвели вопреки всему, до самых холодов.
Приблизившись к цветку, он замер в благоговейном молчании. То, что раньше казалось непонятным упорством деда – восстановление увядшей розы – теперь обретало совершенно иной смысл. В структуре цветка органическая материя почти полностью уступила место новой форме существования, создав завораживающую симметрию из стекла и металла. Каждый лепесток превратился в сложную конструкцию из переплетающихся металлических нитей, заключённых в кристаллическую оболочку. Голубое свечение, пульсирующее в сердце розы, напоминало миниатюрную звезду, заключённую в идеальную геометрию преображённого цветка.
«Я всё время спрашивал: зачем?» – мысль пронзила сознание. – «Говорил, что нужно двигаться вперёд, а не цепляться за прошлое. Но я даже не пытался понять…»
– Михаил, – голос Арка звучал с нехарактерным для искусственного интеллекта беспокойством, – в моих локальных логах зафиксирован скачок напряжения, который мог привести к частичной потере данных. Последняя достоверная запись показывает исчезновение биометрических показателей профессора из зоны действия моих сенсоров. Тебе известно, где профессор?
– Дай мне время, Арк, – он мягко покачал головой, притягивая к себе дневник с рабочего стола. – Я должен во всём разобраться сам. Потом объясню.
В раскрытом дневнике каждая страница была больше чем просто записями учёного – это была история любви, зашифрованная в формулах и схемах.
Страница за страницей, перед ним разворачивалась история, где наука становилась инструментом любви в борьбе со временем. По мере того как дневник раскрывал свои секреты, ровные строчки формул превращались в лихорадочные расчёты, а поля заполнялись всё более отчаянными пометками.
«День 1.» – эти слова он перечитывал снова и снова, чувствуя, как за ними скрывается переломный момент. «Сегодня последний цветок начал увядать. Роза всегда говорила – нет ничего страшнее, чем смотреть, как умирает красота.» Следующие строки были написаны с такой силой, что ручка оставила вмятины на бумаге: «Я найду способ сохранить его. Должен найти.»
Пожелтевшие страницы словно дышали – каждая формула, каждый эксперимент складывались в мозаику, где научная одержимость оказалась лишь маской для чего-то гораздо более глубокого и личного.
«День 15.» – запись начиналась с разочарования. «Обычные консерванты бесполезны.» Ручка оставила глубокий след, подчеркивая тщетность первых попыток. «Нужно что-то принципиально новое. Начал эксперименты с электромагнитным полем – есть теория, что оно может замедлить процесс увядания на клеточном уровне.» Жёсткий научный тон вдруг смягчился: «Роза бы сказала, что я слишком усложняю. Она всегда умела видеть простое в сложном…»
Поля страницы превратились в поле битвы мысли – схематичные наброски установки множились