Пушкин. Побег из прошлого. Виктор Юнак
Просил же, блин, никому не рассказывать.
– Серега, ты хочешь меня обидеть? Я же не кто-то там. Мы же родственники как-никак.
– Слушайте, родственники, вы-то хоть умеете язык за зубами держать? – Остроумов встал, снова застегнул халат на все пуговицы.
– Я – могила, сам знаешь. Мелкий, а ты умеешь язык за зубами держать?
– Пап, вот у меня есть такая тайна, такая тайна. А я ее даже вам с мамой не рассказываю, – Вася обиженно поджал губы.
– Ну, молодец! – погладил его по голове Остроумов. – Только учти – это еще более страшная тайна, чем та, которую ты не рассказываешь родителям. Потому что, если про эту машину узнают, во-первых, у меня ее могут отобрать, а меня самого убить, а, во-вторых, вас с отцом в тюрьму посадят за то, что вовремя не сообщили об этом, куда следует. Понял?
Остроумов произносил все это с самым серьезным выражением лица, и Василий так же серьезно ответил:
– Понял, дядь Сережа.
– Ну, и молодец! А теперь, мужики, не пошли бы вы куда-нибудь отсюда, а? А то уже десятый час, – Остроумов взглянул на часы, – а я еще даже не обедал.
– Ну, бывай, Серёга! – Михаил протянул шурину руку для прощания и вдруг его осенило. – Слушай, когда закончишь, позови меня. У меня идея есть, куда телепортироваться. Тебе же нужен подопытный кролик, не так ли?
– Договорились!
3
Михаил Романов уже давно пытался разрабатывать идеи из серии, что было бы, если бы… Статья о Николаях Романовых как раз и привлекла его тем, что и при одном, и при другом царях у России была возможность установить конституционную монархию. Ну, как в Великобритании или в Швеции. Понятно, что в такой научный журнал, каким был Исторический подобную статью-размышлизм, то есть ненаучную фантастику не приняли бы, поэтому он там только рассуждал на эту тему. А в стол писал другую статью – фантазии на историческую тему. И вдруг эта машина времени. Да если Сереге и в самом деле удастся ее запустить, то он, Михаил, готов стать первым человеком, который отправится в путешествие во времени, чтобы на деле проверить свою теорию. Хотя и понимал, что рисковал жизнью: ведь не известно, чем закончится этот эксперимент. Надо бы поговорить с Сергеем и убедить его установить на хронометре 14 декабря 1825 года – день восстания на Сенатской площади в Петербурге. По сути, это была попытка совершить первую русскую революцию. Революцию дворянскую. Попытка неудачная, но!.. Но вполне возможная.
Подобные же мысли одолевали и Сергея Остроумова. Он уже ясно видел свет в конце тоннеля. В том смысле, что доработка его машины времени близилась к завершению. И уже пора было подумать, в какую сторону, эпоху и местность открывать портал времени. От предчувствия удачи у него даже руки чесались, будто от чесотки. Вот только найти бы добровольца, чтобы испытать машину в деле. И тут он вспомнил о брате своей жены. Что там этот чокнутый историк говорил ему про свою идею?
На этом обоюдном стремлении они и сошлись.
– Люда, я схожу проведаю Ленку. Чего-то она звонила, просила зайти? – Михаил сделал аккуратный