Калейдоскоп рассказов Таши Муляр. Три книги в одной обложке. Таша Муляр
там остался. Вечером накормила детей, собрала ему поесть. Борща налила его любимого, зеленью щедро присыпала, хлеба свежеиспечённого положила, котлет, винегрет сделала, надела любимое платье, села в машину и поехала к нему в офис.
Сельдь под шубой – вроде простой салат, а есть свои нюансы. Вниз она всегда кладёт слой картошки – так потом селёдка не остаётся в салатнике. Все слои трёт на тёрке прямо в салатник, после картошки – лук, она его маринует. Марина сосредоточенно тёрла овощи, стараясь думать о хорошем. А что у неё сейчас хорошего? Все мысли, куда бы она их ни направила, приводили к её личной беде. Паршивое настроение…
Что-то не так – она это внутренним женским чутьём ощутила ещё на подходе к той квартирке, которую они вместе снимали и выбирали. Вместе и покупали туда мебель, чтобы в офисе солидно было, но и уютно, удобно, если задержишься. Позвонила в дверь, он ей открыл – и правда уставший такой, аж сердце всколыхнулось: так тяжело их дом до сих пор достаётся. Удивился, не ждал, вроде обнял, чмокнул в щёку – всё как обычно, а холодок в ней шевелится, живот скручивает, сердце леденеет. Прошла на кухню, накрыла стол. Поел. Сказал, что действительно очень устал, ты, мол, езжай, а у меня с утра рано переговоры, я тут останусь, пойду уже прилягу. Она стала прибираться на кухне, а он и правда заснул.
«Зашла в комнату, стою над ним, спящим, так жалко его. Каждая чёрточка родная, за эти годы слились уже, как одно целое. Тут телефон у него тренькать начинает, никак не угомонится. Сообщения от кого-то одно за другим. Взяла телефон со стола, подумала, что надо звук выключить, а на экране уведомления, и там такой текст!.. Женщина пишет ему, мол, приду скоро, выбирала нам бельё, чемодан тебе занесу и так далее. В общем, связь у него, далеко уже всё зашло. Съезжаться с ней он собирается.
У меня дыхание перехватило, просто воздуха не было. Я плохо помню, что творила, но перебудила весь дом, соседи в дверь стучали, а они нас за все эти годы хорошо знали, боялись, что убивают кого-то. Посуду била, телефон – в стену, его – с дивана, и реву белугой. А он меня в охапку, в машину – и домой. Я по дороге несколько раз пыталась из машины на ходу выйти. Привёз, собрал вещи и уехал.
Полгода мы не разговаривали вообще. Я не знала, как детям в глаза смотреть и что объяснять. Сказала, что вы, бывает, с друзьями ссоритесь, ну вот и мы с отцом вашим поссорились. Так самое страшное, что ведь всё на виду. И нас, и её все знают и всё видят.
Через полгода он стал в дом наведываться. То трубы поправит, то котёл перед зимой запустит, то в сарае что-то сидит работает. Спросила его:
– Что ты всё ходишь сюда, душу мне рвёшь? Кому строишь-то?
– Себе, – буркнул в ответ.
Потом стал оставаться с сыном и дочкой уроки делать, хотя до этого и не делал их никогда. Я за тот год похудела на двадцать килограммов, стала как тень. С психологом по скайпу занималась, вытащила она меня, иначе бы руки наложила на себя. У меня ведь в жизни никого, кроме него, не было. Столько всего передумала. Что и где я упустила, почему он так со мной? Чего ему не