Неверный. Свободный роман. Айрин Лакс
кого из нас это волнует? Только меня. Ему просто плевать…
– Постойте… Моя… Моя смена не закрыта. Там клиент за… За столиком.
– Закрою я тебя смену, Санька. Погнали. У меня колом стоит… – бросает через плечо.
– А я… Я тут при чем? – пищу.
Мы в узком коридоре, Мирасов толкает меня к стене.
– При чем?
Моя рука резко тянется вниз, захваченная лапой Мирасова. Он опускает ее к себе на пах и крепко сжимает вокруг толстой эрекции.
Блин… Вживую… Там все еще больше… То есть еще не совсем вживую… Но смотреть за тем, как эта хреновина входит и выходит в женское тело, и в половину не так боязно и… волнительно, как держать в руке.
Почти держать в руке.
– Нравится?
– А-а-а… А должно? – выдыхаю. – Ваша… штуковина меня пугает.
– Я так и понял, – наклонившись, медленно лижет мою шею и засасывает немного кожи. – О-о-о… Я так и понял, когда ты смотрела и пускала на меня слюнки…
Его пальцы крепко держат мои. Так крепко, что почти больно.
Еще его рот… оставляет на мне мокрые следы.
Зубы уже покусывают подбородок, подбираясь к моему рту.
Губы дрожат, выпуская вдохи. Глаза открываются, выхватывая кусочек его смуглой кожи на шее, иссиня-черные волосы, воротничок рубашки.
Открываются и закрываются.
Губы мягко толкаются в мои.
Ох черт… Потом он раскрывает рот и сосет мой, облизывает губы, покручивая, нажимая на сердцевину.
– Давай же… – требует и тяпает зубами по моей губе.
Я ахаю и его пальцы тут же крепко обхватывают нижнюю челюсть, удерживая рот раскрытым.
Между моих губ толкается его язык… Он целуется ужасно непристойно.
Это даже не поцелуй. В поцелуе губы участвуют, а тут его большой и жесткий язык толкается мне в рот, словно жадный питон. И такой же питон оживает под моими пальцами. Бедра мужчины раскачиваются, мои пальцы продолжают обхватывать его крепкий член, будучи расплющенными горячей ладонью поверх них.
Я начинаю бояться замкнутых пространств. Кажется, в каждом углу он меня слопать готов. Сердце как ошалелое, подскакивает к горлу.
Его вкуса у меня во рту слишком много, табачный, горький, пряный, проталкивается до самой глотки вместе с чужой слюной.
Укусить не пытаюсь, я же думала, что игнор – это лучшее, что можно придумать.
Вообще никак не реагирую, только сглатываю и дышу все чаще и чаще…
Это неконтролируемое.
– Какой стойкий ротик, – всасывает мои губы, покусывает. – Даже не ответишь? Неужели целоваться не любишь?
А-а-а… Так это поцелуй был!
Я-то мысленно уже написала заявление, что он отымел мой рот.
– Давай пососемся. Так у вас говорят, м?
– У кого?
– У молодежи, блин.
– Мы не называем себя молодежью. Так только олды выражаются.
– Олды?
– Наверное, в ваше время вы их называли старперами…
Вожусь под его давлением, как мышь, придавленная слоном. Сегодня у него очень игривое и пошлое настроение, потому что за ругательство Мирасов выдает лающий смешок.
– Поедем