Сквозь тьму. Начало пути. Клим Руднев
пел Егор Летов в бессмертной песне «Прыг-скок». Прошло примерно три минуты и весь состав скрылся за поворотом, после чего ворота так же самостоятельно захлопнулись.
Верьмеев занялся приемкой провизии и всего остального, но внимательно прислушивался, что же там происходит, за воротами. Расстояние в глубину было где-то четыреста метров, не так далеко. По идее, если бы что-то разгружали или загружали, он бы услышал, но ничего не было, никаких звуков, вообще.
Приемка прошла примерно за час, как и говорил Перлов, все сошлось тютелька в тютельку. Солдаты притащили две тачки и стали отвозить полученное на склад. Верьмеев же стоял и смотрел на паровоз, пытаясь понять, кто внутри, но не смог. Видел в стеклах только отражение неба.
Хотя… Верьмеев хоть и не был разведчиком, но заметил на металлической лестнице, которая вела в кабину, следы как минимум троих человек. Значит, в кабине было трое, а то и больше.
Время между тем подходило к обеду.
– Долго что-то они сегодня, – сказал Перлов, поглядывая на часы. – Обычно уже вывозят.
Постояли минут двадцать, как вдруг услышали из-за забора громкое карканье. Такое ощущение было, что птиц сто, но никто не летал.
– А это что?
– Бывает. Может, там у них гнездо какое побеспокоили.
Минут через пять карканье стихло, а еще через час открылись ворота и опять без постороннего усилия, сами по себе выкатились вагоны. Маневровый подцепил их. Весь личный состав выстроился перед поездом и совершил перекличку с именами и фамилиями. Ну, это понятно, находящиеся должны были убедиться, что все на месте. И только после того как последний поднял руку и сказал: «Расчет окончен», поезд двинулся. А еще через час начался очередной развод.
– Ну что, теперь отдыхаем до следующего двадцать первого числа, – сказал Перлов.
Но отдыха не получилось. На следующее утро все находившиеся на вышках во время доклада заявили, что наблюдали чрезвычайно большую активность воронов. Они не просто постоянно летали над лесом, некоторые садились на вышки прямо перед часовыми.
– Он мне в глаза смотрел. Страшно… – сказал один из солдат. – Как будто вот-вот клюнет.
Верьмеев прочитал, конечно, лекцию о том, что все они – потомки победителей, что их деды во время войны фашистов не боялись, не то что ворон, но напряжения это не сбавило. А еще через три дня Верьмеев услышал выстрелы с четвертой вышки. Пяти минут не прошло, как он сам, Перлов и еще двое солдат были внизу. Прямо под вышкой лежали два трупа воронов.
– Ты че, с ума сошел? – Верьмее мгновенно взлетел по лестнице наверх и схватил за шкирку солдатика.
– Он сам! Он первый начал! – лепетал тот.
– Десять суток ареста! – прошипел Верьмеев и стащил солдатика вниз.
Нет, конечно, убивать воронов не запрещает никакой Устав, это Верьмеев знал. Но стрельба в карауле – это из ряда вон выходящее. Именно за это он и планировал наказать солдатика. Тот был сразу же заперт в камере, оборудованной во втором корпусе в подвале. Однако во время вечернего