Как я свалила из Германии обратно в Россию. Лидия Штерн
удвоилась.
Как выяснилось позднее, «замечательная» возможность жить на Западе на самом деле стоила еще дороже. Девушки, согласившиеся на такого рода заманчивое предложение, со временем не выдерживали давления и зависимости от сутенеров. Страдали они и от однообразной жизни, направленной на удовлетворение похоти клиентов, и от бесконечного зарабатывания денег с целью оплаты фиктивного брака. В этом беге по замкнутому кругу у них оставалось одно – забыться. Больные, разбитые, обозлившиеся на весь мир и на самих себя, многие женщины попросту спивались или садились на иглу, что делало их еще более зависимыми от русско-греческой банды и чертова круга, из которого они не могли вырваться.
Как правило, именно самым молодым, здоровым и сильным телом девушкам не хватало силы духа остановиться, посмотреть на себя другими глазами и задаться вопросом: «Как я живу? Чем занимаюсь? Зачем мне это?» Они считали, что вся жизнь у них впереди, и не думали о последствиях, о том, что этот самый легкий и быстрый бизнес затягивает, затягивает, как жуткое гнилое болото. И погружаться в его темные глубины было куда легче, чем найти в себе силы уйти из этого пульсирующего опасностями промысла.
На наркотики и алкоголь были очень добры предприимчивые греки и русская сутенерша, в прошлом сама работавшая в отрасли древнейшей профессии. Зависимые от допинга, их жертвы все сильнее укрепляли стабильность сексуального бизнеса для своих работодателей. В начале девяностых бизнес этот был относительно новым для русских и не требовал особенных знаний, умений или финансовых вложений. Поэтому для таких, как Евгения, он открывал бесконечную возможность предпринимательства и финансового процветания на дне – так же, как и для множества иностранцев, знавших только пару фраз по-немецки, не желавших учить язык и овладевать легальными специальностями. Такие ленивые, которым ничего не надо, и пополняли нишу криминала.
Накачанные бицепсы, чтобы дать в морду непослушным, отсутствие морали – этого было вполне достаточно для организованной преступности девяностых. Тем более что заграничный товар сам шел к ним в руки. Из-за железного, а теперь приоткрытого, занавеса в Германию ехали мало что видевшие в жизни девушки и молодые женщины, у которых работодатели сразу отбирали паспорта. Теперь они были не люди, а заложницы-рабыни, выполнявшие волю и условия бандитов.
Евгения любила повторять, что девушки, работающие на нее, должны быть ей благодарны. «Потому что другие работодатели не спрашивают девушек ни о чем.
Они просто сажают их на иглу. Насильно! Я же этого ни с кем не делаю!» При этом Евгения неоднозначно и как-то по-чертовски хитро улыбалась.
Секс-бизнес и девяностые годы шли неразрывно друг с другом. И распад огромного Союза кормил таких евгений и кириякосов, которым никогда не было много, а хотелось все больше и больше денег…
У сутенеров менялись машины, мобильники, мебель, квартиры, дома… Оплата происходила, как у всех криминальных. На месте. Кеш. Или, как говорят немцы, «бар».
Глава