Соблазнить негодяя. Лорен Хит
не обращал на это внимания. Или, быть может, ему было нужно это неудобство, чтобы сосредоточиться на настоящем, а не погрузиться в ужасы прошлого. Иногда она сама, просыпаясь, думала, что находится в Ускюдаре. Несмотря на то что она там сделала много добра, вернуться туда ей не хотелось даже во сне.
Под его пронзительным взглядом она почувствовала себя неуютно. Что он хотел в ней высмотреть?
– Почему вы оставили его? – спросил он. – Ребенка. Можно было найти ему хорошую семью.
– Потому что он ваш.
– Вы это говорите так, будто печетесь обо мне. Вам не кажется, что чувство, которое испытывали вы, которое испытывал я, было рождено обстоятельствами того места, где мы находились? Что все это было не по-настоящему.
– Это было по-настоящему. Господи боже мой, как бы мне хотелось, чтобы ничего этого не было! Крови. Грязи. Мужчин, в слезах зовущих матерей и жен. Ни один из ужасов этого страшного места не умаляет того, что я чувствовала – чувствую – к вам. Все это научило меня понимать, что жизнь невероятно хрупка, что никто не может поручиться за будущее и решения нужно принимать, основываясь на том, что мы знаем сейчас, в эту самую секунду.
Он поставил на стол стакан, а потом протянул руку и приложил ладонь к ее щеке, стерев пальцем слезинку, которую она даже не заметила. Движение это было таким знакомым, что у нее защемило сердце. Так он сделал и в Ускюдаре перед тем, как заключить ее в объятия, которые стали для нее безопасной гаванью.
– А что вы знаете сейчас?
– Что вы – самый удивительный человек из всех, кого я встречала.
Его большой палец замер.
– Вы знаете, что братья записали меня в армию, потому что считали бесхарактерным? Потому что больше всего на свете я ценил женщин.
– А женщины ценили вас больше, чем других мужчин.
Его глаза раскрылись чуть шире.
– Вряд ли во всем Ускюдаре была хоть одна сестра, которая не думала, что влюблена в вас. Вы обладаете способностью, улыбаясь женщине, заставлять ее думать, что так вы не будете улыбаться ни одной другой.
– Так это моя улыбка уложила вас в мою постель?
И снова надежда на то, что она для него нечто большее, нежели очередная покоренная женщина, разлетелась на острые осколки. Когда он прикасался к ней, когда она находилась настолько близко к нему, что могла заглянуть в голубые глубины его глаз и впитать их красоту, ей было очень просто забыть, что она для него ничего не значит. Да, она преклонялась перед ним за его силу, за бескорыстие, за готовность помочь, но явно неправильно поняла его отношение к ней. Посчитала себя чем-то бóльшим, чем была на самом деле. Но разве имеет значение, какое место занимает она в его сердце, если он так решительно проник в ее сердце?
Она медленно покачала головой, не в силах выдавить игривую улыбку, которую он явно ждал от нее. Могла ли она улыбаться, когда у нее разрывалась душа?
– Нет. Не улыбка.
Его вторая рука, такая же большая и сильная, как