В вечных сумерках после заката без нас. Венера Петрова
бы там ни было, неважно, какого фасона была шляпа, я нашла то, что надо. Начало нового века. Год 2000-й. Запись от 1 января 2000-го: «Это был самый лучший Новый Год в моей жизни. Необычный и тем действительно новый. С завтрашнего дня придётся заняться и учёбой, и работой. А пока праздник продолжается. После фейерверка, шампанского при свечах у реки посидели в баре. Я, как колобок, ушла от одного к другому, от него к третьему. Сон, который приснился в Якутске, начинает сбываться. Такие признания пришлось выслушать, но чего-то не хватало. А сладкое всегда откладывают на потом…».
Думала, я матрёшка, оказалось, что просто колобок, которого до сих пор не съели. Не родился ещё волк, способный меня проглотить. Если это случится, то, как минимум, у него будет несварение желудка. Неудобоваримая я. И тогда, тем более, сейчас, когда мне далеко за полтинник.
Что ж, сладкое оставим на потом. Главное, я опять в теме. Писать, чтобы не читать книжки…
Особая игра
Отмотаем время назад. «31 декабря 1999 года. Последние часы, надеюсь, не последнего тысячелетия. И подарок папе – Ельцин подал в отставку. Неожиданно. Именно 31 декабря. Вот так сюрприз. Завтра – новая жизнь. Новый век, новое тысячелетие. Неопределённость. Новый год! Я начинаю любить праздники. Вот сидим, старый добрый век провожаем».
На этом моменте я заставила себя переключиться на другое, ибо наступила весна. Себя, летнюю, пока не знаю, как переключить на зимнюю, всю такую творческую, что самой смешно. Мне не только рожать, работать во благо общества не надо, но и писать, как велено, не обязательно. Боже, какой это кайф – ничего не делать. Не выслуживаться перед кем-то, не стараться выглядеть, как все. Ради зарплаты ещё как-то можно стараться. Но из-под палки писать – увольте. Лучше я опять на десять лет умолкну, чем сольюсь в хоре певчих по указке. А ведь нет никакой указки, люди сами стараются. Не просят же их быть болванами на старости нет, а они всё лезут и лезут. Писа́ть в угоду – как пи́сать против ветра. Как минимум, неприятно.
Смешно – со стороны. Обложившись книжками, неважно, своими ли, чужими ли, считать себя умнее всех, шишкой на ровном месте, особенной, обособленной. Так не бывает – поток уведёт тебя туда, куда, может, не надо. Все в дерьме, и ты в дерьме. Можно, конечно, путать его с шоколадом, и воспевать его сладость. А можно просто вонять, молча, не строча хвалебные оды.
Писать не в тягость, если в своё собственное удовольствие. Проблематично это делать, когда за слово больше дают, чем за причинение тяжкого вреда здоровью. Но всё-таки можно, если осторожно. Это, если хотите, особая игра, так даже интереснее.
Хотя писа́ть не в угоду, как пи́сать против ветра, получается. В угоду, как раз, очень удобно, может, даже выгодно. Да не в угоде дело. Ни в какие тёмные времена никто никогда никого не заставлял писать так или иначе. Это делали по доброй воле, по своему собственному хотению. Но в классики выбились почему-то одни неугодные. В своё время они вряд ли на это надеялись, по крайней мере, они об этом не думали.
Кто в угоду,