Медуза. Роман. Евгений Арсюхин
затребовали 30% отката. Компания нажаловалась в Группу. Дело попало Диме. Он долго мучился. Он знал, что есть люди, который трогать нельзя. Но Мстиславский как раз в очередной раз громыхнул на планерке что-то о «чистых руках», и Дима попытался дать делу официальный ход. То есть состряпал бумагу и пустил ее по инстанциям. От бумаги шарахались, как будто ее писал чумной. О Диме заговорили – даже странно, что Паша не слышал этих разговоров тогда, но такое случается в очень больших компаниях.
Диме говорили. К Диме сначала подкатывал Арон Ашотович, намекал. Не внял. Сам Либкнехт имел с Димой беседу, страшное унижение, после которого Диме все равно в Группе не жить. Тут Дима задергался. Попытался связаться с Мстиславским. Слова «вы можете прийти ко мне в любой час любого дня» звучали ведь часто. И Дима им отчасти верил. О просьбе Большеславского доложили Мстиславскому. Тянулись недели, Мстиславский не принимал, потому что Либкнехт успел изложить боссу свою версию событий. Это у него, у Большеславского, темный бизнес с неустановленными лицами. Вот с этой вот фирмочкой, которая хотела продавать Стальным Путям костыли для шпал. Спасая свою задницу, Великанов якобы придумал, что тему крышует Либкнехт. С больной головы на здоровую. Старый прием. Для Мстиславского так даже вопрос не стоял, кто тут прав, поскольку Стальные Пути – это Стальные Пути, рельсы, трубы, провода, не руби сук, а то руки отрубят. К тому же Мстиславский был склонен скорее поверить в подлость, чем в честность и подвижничество. Но соблюдать внешний политес, если львиная доля твоей работы – имитация, это святое. Мстиславский дал команду искать на Большеславского «что-нибудь нейтральное». Разговор Паши с Ароном Ашотовичем пришелся очень кстати.
Паша, как узнал об увольнении, бросился было к Диме, но что-то его остановило. Паша впервые понял, что такое выбирать между долгом и дружбой.
– А чем я могу ему помочь? Дело сделано. Так, утешить.
Решил, что утешит уже после работы.
– Там Дима вещи собирает, – сказал коллега.
– А ты заходил проститься?
– Не, мимо проходил, у него дверь открыта.
Ближе к вечеру Паша написал Диме эс-эм-эс, дескать, держись! Дима долго не отвечал. Наконец в ночь, пьяный, позвонил.
– Блин, мне пить нельзя вообще-то. Я в «Сладкой палочке», подъедешь? Я в хлам.
– Поздно уже, – Паша не спал, но в «Палочку» ехать не захотел.
– Узнаю, кто сдал, сука, расстреляю. Вот своими руками расстреляю суку!
Паша послушал немного пьяный бред, и положил трубку. Он думал, что больше, наверное, не увидит Диму никогда.
Глава 10. Оттенки синего
Подходил Новый год, стремительно. Люда поставила вопрос о хорошем отдыхе. Стали лазить по интернету. Но тут дорого, там уже все расхватали. Наконец сошлись на том, что поедут в санаторий минэкономразвития. Правда, он для сотрудников этого министерства. Формально могут заехать все, но прайс для чужаков такой, что никто