Сквозь седые хребты. Юрий Мартыненко
караула в шесть часов вечера. На плацу перед зданием тюрьмы выстроилась шеренга солдат. С распадка тянет ледяной хиус.
Левофланговый малорослый солдат, ежась от холода, пытался спрятать стриженый затылок в колючий жесткий воротник шинели.
Вдоль строя медленно двигалась черная грузная фигура начальника тюрьмы. Рядом шел комендант гарнизона. Начинался инструктаж караула, заступающего на посты.
– Твои действия, если видишь арестанта по другую сторону ограждения? – обращается один из них к малорослому солдатику, уроженцу Пензенской губернии.
– Как велит устав, ваше благородие! – разжимая сведенные холодом челюсти, отвечает пензяк.
– А как велит устав? – набычилось благородие на служивого. Не дав ответить, грозным голосом произнесло: – Устав царя Отечества велит стрелять. И стрелять без промаха. Ясно?
– Так точно, ваше благородие! – как можно громче и бодрее ответил караульный.
Главный жандарм Раздольненской каторжной тюрьмы мрачно вглядывался в красные от мороза лица солдат-первогодков. Многие из них еще не знали ни бритвы, ни женщин. На скулах индевел мягкий пушок. Закончив обход караула, он отошел от строя и, встав перед ним во фронт, махнул рукой. По команде коменданта начальник караула повел солдат в караульное помещение. Через десять минут, облачившись в длинные до пят собачьи дохи и переобувшись в громадные серые катанки, караульные заступили на внешние посты.
В полуверсте отсюда в поселке на трассе строящейся «железки» квартировали казаки. Им жилось привольнее, чем солдатам. По-настоящему приходилось «работать» при поимке беглых. Прочесывали окрестности по лесным тропам, но в тайге искать человека все равно, что иголку в стоге сена.
…В сумраке казематных коридоров со скрипом и лязгом отворялись железные двери темных затхлых камер.
На вечернюю прогулку выхо-ди-и!
Арестанты поднимались по каменным ступеням и через тамбур-сени попадали на улицу.
После душного помещения на свежем воздухе кружилась голова. Несмотря на мороз, люди каждый раз с нетерпением ожидали вечерней прогулки. Перед зимней ночью, наполненной вонью тюремного жилища и клопами. Насекомые приносили немало страданий. От постоянных укусов страшно чесалось тело. Днем клопы обитали в щелях между кирпичами. В местах, где отвалилась штукатурка. Скапливались в арестантских постелях.
– Голь на выдумки хитра, – говорили люди и замазывали щели в стенах черным хлебным мякишем, казалось бы, замуровывая кровососов в собственной клоповной обители. Но толку было мало.
– Ишь, как вызвездило, – глядя в черное, ярко мерцающее звездами, небо, проговорил кто-то. – К утру мороз жахнет.
– Лице свое скрывает день,
Поля покрыла, мрачна ночь,
Взошла на горы черна тень,
Лучи от нас склонились прочь.
Открылась бездна,