Порочный. Скандальный роман. Айрин Лакс
находясь там, под легким, но теплым одеялом, я вдруг поняла, что… можно было спрятаться за тяжелой шторой, и это было бы намного безопаснее, а так… я… словно на ладони.
Если Рахман включит свет и посмотрит… Пздц, если он посмотрит на кровать!
Хочу ли я этого?
Нет, конечно! И да… Да, хочу, да, не хочу!
Это слишком горячо и слишком быстро.
Он взрослый и в отцы мне годится, повторяю себе. Старый, наглый, волосатый мамонт, твержу разумом.
И горячий, и мускулистый, и сексуальный, и слишком хорошо целуется, возражает сердце.
Все женское во мне вообще явственно напоминает, как я чувствовала себя во время его жарких поцелуев и как представляла продолжение, мастурбируя в душе. В целом, это не ново, трогать себя, имею в виду. Я все-таки взрослая девочка, у которой есть желания и нет парня, достойного, чтобы их удовлетворить. Но, блин… То, что я делала сегодня, то, как жадно я это делала, не было еще ни разу. Да я… Я же чуть лейку душа не изнасиловала, представляя, что это… он, отец Амиры.
Отец Амиры. Можно было бы добавить, отец подруги, но какая из нее для меня подруга. Так, знакомая… Себе на уме. Дружит ради выгоды. Впрочем, я такая же – терплю общество Амиры ради деньжат ее отца.
Корысть нашептывает: из этого уравнения можно удалить переменную в виде Амиры. Просто включить суку, как я это умею, и оборвать все общение – с ней, и… наслаждаться общением – с ним. Тем более он умелый, нам будет хорошо, сладко, запретно и до безумия жарко.
Но содержанкой я становиться не хочу. Гордость не позволяет? Какие-то уродливые отростки, нелогичные, если учесть грязь, разведенную семьей. Когда-то все было иначе… Так давно, что иногда я думаю: не было ничего иного, я все время выдумывала хорошее, так проще жить.
Шаги отца Амиры стремительные.
Щелкает дверной замок.
Он входит и… застывает.
Ой-ей… Увидел торшер с трусиками. Увидел!
Шаги ускоряются, топот запредельно громкий, звук частый.
– Да ты издеваешься. Что творишь, – рычит он.
Я хочу посмотреть, что он делает.
«Опасно!» – кричит мозг.
«Хочу!» – пульсирует в каждой клеточке тела… и я…
Такая слабая, пздц…
Просто сдаюсь этому желанию. Обливаясь потом от страха и волнения, я осторожно поворачиваю голову в сторону и немного приподнимаю одеяло, сделав крохотную щелочку.
Различаю, как Рахман стоит… С моими трусиками, зажатыми в кулаке, и это самое горячее, что я видела в своей жизни. То, как он их сминает, поднимает руку повыше…
Нюхает, что ли?!
У-у-у, как знать-то хочется. А больше ничего не видно.
И поднимать одеяло повыше… опасно.
– Твою мать. Стервочка. Выебу! За такие фокусы, – обещает вполголоса, полный возмущения.
Кажется, понял, почему трусики мокрые, и швыряет их на кровать.
Разворачивается.
Я едва дышу.
Опускаю одеяло. Замираю.
Сердце бахает в голове. Пульс – взрывами по телу.
Мне жарко, темно и ни черта не понятно, что происходит.
Шаги не слышны.
Что же там