Свет твоих глаз. Джоди Хедланд
меня наказал. – По ее лицу пробежала тень. – Но я знала, что ты сможешь о ней позаботиться.
Позаботиться о ней. От этих слов он поежился.
– Я хочу, чтобы ты знала, – сказал он, – я невероятно благодарен тебе за все, что ты делала для матушки.
Анжелика покачала головой:
– Это ничего…
– Для меня это все. Она рассказала мне о том, что ты сделала, как приходила к ней каждое утро, принося еду и дрова, как разводила ей огонь, как готовила рыбу.
– Я сожалею лишь, что не сделала большего.
– Она сказала, что ты часто отдавала ей собственную еду и уходила голодной.
– Мы все голодали. – Она взглянула на рыбу, которую ему отдала, и на ее лице мелькнуло голодное выражение. – Если бы только не блокада… Британцы настояли на том, чтобы мы продали им все свои припасы.
– Точнее, ограбили вас, – процедил Пьер сквозь зубы, и его злость на англичан, и без того с каждым днем нараставшая, стала еще сильнее. С самого приезда на остров он узнал, что английские суда с провизией были отрезаны от острова американцами, и командующий фортом решил скупить запас на зиму у местных с острова и материка.
Островитяне и местные индейцы, естественно, не желали расставаться с таким трудом добытыми припасами. Но им не оставили выбора. Либо они приносили еду в форт и принимали жалкую плату, либо припас конфисковали без всякого вознаграждения.
Так или иначе, сложно было всем. Зимовать пришлось впроголодь. А Анжелика, он ясно это видел, до сих пор была голодна.
Он вспомнил сверток с едой, который она оставила вчера на столе, ту маленькую порцию, которую она принесла матушке. Неужели это была ее личная порция?
– Возвращайся со мной на ферму и присоединяйся к нам с матушкой за завтраком, – сказал он. – Я сделаю тебе лучшие рыбные котлеты на свете.
Ее брови взметнулись вверх.
– Ты? Готовишь?
– Oui. Ты не поверишь, но я стал вполне приличным поваром.
– Ты прав. Я не верю.
– Тогда тебе правда стоит попробовать мою стряпню.
Она взглянула на солнце, оценивая время, и покосилась в сторону города:
– К половине четвертого мне нужно быть в другом месте.
– Ты вернешься задолго до этого.
Пьер напрягся в ожидании ее ответа. Больше всего ему хотелось приготовить ей пир, хоть как-то отблагодарив за все, что она зимой сделала для матушки. Ему хотелось ее накормить, увидеть, как голодное выражение ее глаз сменяется удовольствием.
– Пожалуйста, ma chérie. От моей готовки еще никто не умирал… пока что.
– Приятно слышать.
Он улыбнулся.
Она помедлила, но все же ответила на его улыбку.
– Как же я могу устоять после того, как ты обещал меня не убить?
– Вот и хорошо. Пойдем. Давай наперегонки.
– Мы больше не можем бегать.
– Почему нет? Боишься, что я все еще быстрее тебя?
– Пьер Дюран,