Мой роман, или Разнообразие английской жизни. Эдвард Бульвер-Литтон
не замечал в тебе такого прилежания.
Франк выпрямился и покраснел: казалось, ему стыдно стало, что его обвиняют в излишнем прилежании.
– Скажи, пожалуста, Франк, продолжал мистер Гэзельден, с некоторым замешательством, которое особенно обнаруживалось в его голосе: – скажи, пожалуста, что ты знаешь о Рандале Лесли?
– Я знаю, сэр, что он учится в Итоне.
– В каком роде этот мальчик? спросила мистрисс Гэзельден.
Франк колебался: видно было, что он делал какие-то соображения, – и потом отвечал:
– Говорят, что он самый умный мальчик во всем заведении. Одно только нехорошо: он ведет, себя как сапер.
– Другими словами, возразил мистер Дэль, с приличною особе своей важностью: он очен хорошо понимает, что его послали в школу учить свои уроки, и он учит их. Вы называете это саперным искусством, а я называю исполнением своей обазанности. Но скажите на милость, кто и что такое этот Рандаль Лесли, из за которого вы, сквайр, по видимому, так сильно встревожены?
– Кто и что он такое? повторил сквайр, сердитым тоном. – Вам известно, кажется, что мистер Одлей Эджертон женился на мисс Лесли, богатой наследнице; следовательно, этот мальчик приходится ей родственник. Правду сказать, прибавил сквайр: – он и мне довольно близкий родственник, потому что бабушка его носила нашу фамилию. Но все, что я знаю об этих Лесли, заключается в весьма немногом. Мистер Эджертон, как говорили мне, не имея у себя детей, после кончины жены своей – бедная женщина! – взял молодого Рандаля на свое попечение, платит за его воспитание и, если я не ошибаюсь, усыновил его и намерен сделать своим наследником. Дай Бог! дай Бог! Франк и я, благодаря Бога, ни в чем не нуждаемся от мистера Одлея Эджертона.
– Я вполне верю великодушию вашего брата к родственнику своей жены, довольно сухо сказал мистер Дэль: – я уверен, что в сердце мистера Эджертона много благородного чувства.
– Ну что вы говорите! что вы знаете о мистере Эджертоне! Я не думаю даже, чтобы вам когда нибудь доводилось говорить с ним.
– Да, сказал мистер Дэль, покраснев и с заметным смущением:– я разговаривал с ним всего только раз, – и, заметив изумление сквайра, присовокупил: – это было в ту пору, когда я жил еще в Лэнсмере и, признаюсь, весьма неприятный предмет нашего разговора имел тесную связь с семейством одного из моих прихожан.
– Понимаю! одного из ваших прихожан в Лэнсмере – одного из избирательных членов, совершенно уничтоженного мистером Одлеем Эджертоном, – уничтоженного после всех беспокойств, которые я принял на себя, чтоб догавять ему места. Странно, право, мистер Дэль, что до сих пор вы ни разу не упомянули об этом.
– Это вот почему, мой добрый сэр, сказал мистер Дэль, понижая свой голос и мягким тоном выражая кроткий упрек:– каждый раз, как только заговорю я о мистере Эджертоне, вы, не знаю почему, всегда приходите в сильное раздражение.
– Я прихожу