Всё хоккей. Елена Сазанович
ресторана Julie's – длинное темное пальто в серую клетку, белый шарф, небрежно заброшенный за плечо, лаковые ботинки на толстой подошве, недавно привезенные из Англии очередным маминым поклонником. Пожалуй, она права. Торговать фруктами я себе позволить не мог.
– И это себе не можешь позволить, судя по твоей здоровой, ухоженной физиономии, – она достала из-под прилавка початую бутылку дешевой водки, проворно налила в одноразовый стаканчик и протянула мне. – Ну, как? Позволишь?
Я отрицательно покачал головой. Я был тверд, как лондонский денди, вышедший из ресторана, в котором не подают спиртное.
Продавщица расхохоталась во весь голос. Чуть грубоватым, хриплым смехом. И все равно у нее была красивая улыбка. Она залпом осушила стаканчик и выбросила в сугроб.
– Нехорошо мусорить на своем рабочем месте.
– А я и не мусорю. Просто хотела проверить, красавчик, ты бы поднял стакан? Так нет, похоже, побрезговал. Только советы, вижу, умеешь давать. Но ничего, мой друг подберет. Он ничем не брезгует. Он настоящий друг.
– И он вас любит? – мое сердце предательски кольнуло.
– Просто обожает! Не веришь? Сейчас сам узнаешь. Мишка! Мишка! Куда ты, подлец, пропал! – она закричала на всю улицу, как истинная продавщица, торгующая абхазскими мандаринами.
Я поежился, представив, как из-за угла вынырнет здоровенный лысый бугай с татуировкой на запястье. Этакий местный грузчик. Только такого парня я мог себе вообразить рядом с этой рыжей девченкой. Я уже даже собрался ретироваться. Но передумал. В конце концов, я умел отражать удары. Хотя мне меньше всего хотелось участвовать в уличной драке. Мне не хотелось огорчать маму перед праздниками.
– Ми-ша! Ау! – продолжала орать девушка. Наконец, из-за угла показался ее друг. Я слегка опешил. А она бросилась к нему и поцеловала в черную лохматую дворняжью морду.
– Привет, мой дружок. Ну, Мишка, покажи этому чистюле, на что ты способен, – она кивнула на стаканчик.
Мишка чинно приблизился к сугробу, подтолкнул к себе мордой стакан, вылизал остатки водки и, ухватив зубищами, ловко бросил его в мусорное ведро.
– Вот это называется дружбой! – ликовала девушка. – Ты можешь похвастаться таким другом?
Нет, я не мог. Поскольку у меня друзей вообще не было. Разве что когда-то Санька.
– И это все, на что вы с ним способны? – я нарочито безразлично повел плечами.
– Нет, еще мы с ним способны сегодня встретить Новый год на улице, под елкой.
– Ну, на улице под елкой сегодня будут справлять тысячи людей. Это не достижение. Всего лишь та же тусовка, которая из квартиры переметнется на свежий воздух.
– Может, и переметнется. Только на площадь. А под нашей елкой. Вон той, – она указала большой рукавицей на кривую потрепанную елку у поворота. – Там вообще никого не будет. Только я и Мишка.
Она ласково потрепала дворнягу по загривку. И выжидающе на меня посмотрела. Мишка взглянул на меня, и в его круглых печальных глазах застыл вопрос.
– Только я и Мишка! – девушка сердито топнула валенком по замерзшему снегу.
– И я!
Мой