Наука любви и измены. Робин Данбар
поделиться ею с первым – отдать ее целиком либо не давать ничего. Получается, что наилучшая стратегия для первого игрока – передать всю сумму второму. В том случае, если второй игрок окажется честным и поделится выросшей суммой с первым игроком, они оба останутся в максимальном выигрыше. Но существует риск, что второй игрок прикарманит всю кассу и сбежит. В этом случае игрок номер два получает двойной куш, а игрок номер один остается с носом. Поэтому большинство предпочитает страховаться от полного проигрыша и отдает второму игроку лишь часть всей суммы, оставляя другую часть себе – хоть что-то, да останется.
Однако когда игрокам давали понюхать окситоцин, это решительно меняло дело: получившие дозу окситоцина отдавали партнеру в среднем на 17 % больше денег, чем те, что понюхали плацебо. Но почему же это позволяет нам говорить именно о доверии? Дело в том, что при повторном эксперименте, когда второго игрока заменил компьютер (подбирающий «решения» в произвольном порядке), разница между воздействием окситоцина и плацебо на первого (знающего, что он играет с машиной) не проявлялась никак. Иными словами, в первом эксперименте игрок не только считался с вероятностными рисками, но и делал поправку на человеческое коварство и вероломство.
Другое исследование показало, что окситоцин увеличивает способность человека правильно считывать социально значимую информацию по глазам. Однако улучшение этого показателя составило ничтожных 3 % и наблюдалось только у двух третей участников. К тому же проверявшиеся навыки были, пожалуй, не слишком социально важными: требовалось определить по глазам другого человека, куда он смотрит – прямо на вас или в сторону. И хотя такой эксперимент – неплохая проверка на аутизм (практическое отсутствие навыков социального взаимодействия), но как тест на способность нормальных людей считывать социально значимую информацию и «читать чужие мысли» он, на мой взгляд, не оптимален. Ведь непонятно, о чем говорят его результаты на самом деле. Куда убедительнее выглядят данные, полученные в ходе другого исследования, проводившегося той же командой ученых: что окситоцин снижает активность мозжечковых миндалин у мужчин во время рассматривания ими фотографий лиц, отражающих сильные эмоции. Данные области мозга участвуют в формировании негативных эмоций (страха, тревоги, гнева), поэтому кажется вполне логичным – памятуя о действии окситоцина на женщин, – что гормон смягчает негативные реакции и у мужчин.
Хотя окситоцин присутствует и в мозгу мужчин, действует он там, похоже, не столь радикально, как у женщин. Зато опыты, проведенные на полевках, позволяют предположить, что самцы более восприимчивы к другому, похожему нейрогормону – вазопрессину. У самцов моногамной желтобрюхой полевки имеется больше рецепторов вазопрессина в вентральном палеостриатуме (отделе древней лимбической системы головного мозга, ответственном в том числе за наши эмоции), тогда как у неразборчивых