Тридесятое. Эхо из прошлого. Валерий Кондрашин
она.
– Ой, ой, ой! – выскочил из-под камня Шиш и побежал вдоль обочины, но был настигнут плетью раз за разом.
– Стой! – крикнула Яга.
Шиш остановился, замер и окаменел.
– Я тебя, бес укороченный, – пригрозила ему Яга. Шиш поменялся цветом.
– Ходоков видел?
Шиш кивнул.
– Дитя видел?
Шиш опять кивнул.
– Кто дитя положил, видел?
Он опять кивнул.
– Кто?
Шиш прошептал на ухо Яге.
– Кто? Алытарка (дочь Святогора)?
– Да ты что, ополоумел?
Шиш кивнул головой и пожал маленькими плечиками, удивленно и напугано поглядывая на Бабу Ягу.
– Вот это да! Вот это новость! Ну смотри, плешивый, кому ляпнешь, изведу, понял?
Шиш кивнул головой и помчался наутек вдоль дороги, спрятавшись за первым попавшимся камнем.
– Домой пора, – пробормотала Яга, залезая в ступу и, отрываясь от земли, махнув метлой, крикнула: "Домой!".
Яга поднялась и скрылась за лесом.
II
Утро, день, полдень, вечер, ночь. Так и шло время, и бежали дни, сменяя друг друга. Стужень сменял Лютень, Листопад сменял Трудень, пролетали годы.
Рос Никита здоровым, сильным, смышленым малым. А и как тут не быть здоровым и умным, если бабушка ведунья и волшебница, все на свете заговоры знает. Все настои на травах да на ягодах. Уж очень любила и берегла своего внука.
Еще семи годиков ему не стукнуло, а бабушка Яга Начала обучать Никиту всяким наукам: что за трава – от каких болезней; все заговоры – как действуют; волшебство, конечно же, тоже. Он уже мог управлять и скатертью-самобранкой, и ковром-самолетом. И все-то он науки впитывал как губка.
А в семь лет Никитушка и по воду ходит, и хворост из леса носит, а надо – он и с печкой управится.
А бабушка смотрит на внучка и не нарадуется.
Вот и еще два годочка пролетело. И в девять лет начала она обучать Никиту слышать и видеть потусторонний мир. Слышать дыхание леса, видеть всех лесных жителей, которые живут рядом и охраняют природу. Только посторонним людям их видеть не дано.
Это Домовой, Леший, одноглазое лихо и многие другие, которые населяют лес, а их никто и никогда не видел, как будто их и нет.
А Никита стал видеть и слышать их. И первого, кого он увидел, был Домовой, который проживал в одной избушке вместе с ними.
– Баб, а что он здесь у нас живет? – спросил Никита.
– А как же, где же ему жить-то? – ответила Яга.
А Домовой сидел на печи и не обращал на них никакого внимания.
– Он что, не слышит? – продолжал Никита.
– Вот чудак, – послышался голос из-за печки.
– Сам чудак, – Никита взял лапоть и швырнул его в домового.
III
Смерть Святогора быстро разлетелась по всему Тридевятому. Богатырь канул в лета, замер и превратился в гору. Века он охранял Русь от супостатов. Мир, тишина и покой стояли на Руси, пока он был жив. И тьма молчала, не подавала ни шороха, ни звука. Боялась как-то проявить себя. Но