Нищенка, дракон и болгарские перцы. Кристина Юрьевна Юраш
т на черный день и чувство уверенности в том, что ничего плохого со мной случиться не может. .
– О, какой ужас! – послышался возмущенный голос какой-то дамы. Она даже отошла назад, кривясь так, словно ей под нос на лопате поднесли удобрения. – С нее же капает на пол! Кто-нибудь! Примите меры! Она испачкает мое платье!
– И она дурно пахнет! – добавил ее спутник, брезгливо поднося платок к крючковатому носу.
Его лысина сверкала так же как бриллианты его спутницы. На их лицах было выражение такого страдания и мук, словно они неделю не могут сходить по большому.
– Какое жалкое зрелище! Ее необязательно было сюда тащить! Я боюсь, что ее запах пропитает мою одежду! И от меня будет пахнуть так же, как от нее! – покорежило еще одну даму, которая прижала сложенный веер к расшитой золотом юбке.
– Пусть за ней срочно помоют полы! Я не буду танцевать там, где ходила эта нищебродка! – возмутилась какая-то девица в розовом платье.
Десятки осуждающих и брезгливых взглядов смотрели на меня. Пьяные в кружева дамы тыкали в меня пальцами и веерами.
– Вы только гляньте во что она одета! – послышался возглас. – Это же какая-то рванина!
– А вдруг ее тоже пригласили! – донесся до меня смех. – О, мисс Рванина! Или мадам Нищебродка! Позвольте пригласить вас на танец! Фу! Мисс Рванина, уберите свои грязные руки!
Я увидела светловолосого мужчину, который смеялся так, что чуть не выплеснул бокал на себя.
У меня горели щеки, а я слышала возмущение и смех. Они смеялись надо мной, потешались, придумывали оскорбительные прозвища. Их забавляло мое грязное платье и стоптанные туфли.
– Пусть она сама за собой помоет полы! – донесся отчетливый голос.
– Да у нее вши! А чем она их лечит? – брезгливый голос заставил меня обернуться к компании аристократов.
– А они у меня не болеют! – огрызнулась я.
Меня согнули в три погибели и в таком виде подвели к мужчине, стоявшему к нам спиной. Пока что я видела темные волосы, роскошные одежды и наполненный бокал в его руке. Янтарная жидкость просвечивала, напоминая драгоценный камень.
На подносе, протянутом к мужчине я видела тонкую нарезку болгарского перца в золотой тарелочке.
– Господин! Мы ее поймали! – послышался грубый голос, а сильные руки заставили меня поклониться так, что я увидела свои рваные грязные ботинки.
Аристократ повернулся к нам.
В свете роскоши бала, хозяин, казалось, обладал какой-то волшебной силой. Пламя свечей отчетливо высвечивали его резковатые, но в то же время притягательные черты лица.
Его глаза были янтарными, как и напиток. В них светился холодный ум и любопытство. Казалось, было в нем что-то дьявольское, порочное и притягательное.
Ленивая мужская грация, столь приятная женскому глазу, сквозила в каждом его движении. В том, как он поставил на поднос свой напиток, в том, как он окинул взглядом меня.
Я не была в курсе местной моды, но белый галстук был повязан довольно небрежно, при этом скован внушительной золотой брошью с несколькими крупными камнями. То, что это бриллианты, я не сомневалась ни секунды. Черный, подчеркивающий стройную широкоплечую фигуру камзол выглядел дорого благодаря драгоценной вышивке. Наверное, дело в его крое, который просто кричал о врожденной элегантности.
На такого мужчину стоят в очередь на очередь!
Невольно любуясь красавцем, я почувствовала к нему непреодолимый интерес и даже влечение. И меня это удивило.
Может, я просто не привыкла видеть таких красивых мужчин в такой роскошной обстановке.
Быть, может, это просто первое красивое, что я увидела в этом мире?
Несколько секунд я смотрела на него, понимая, какая пропасть разделяет нас. Позади хозяина я увидела молодую красавицу. Она сверкала, как принцесса, осторожно беря с золотой тарелки тонюсенький ломтик болгарского перца.
Ее светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, а каждая заколка тянула как минимум на квартиру в столице. На ее лице была такая брезгливость, что мне показалось, ее тошнит от одного моего вида.
Бал остановился.
Даже музыка умолкла.
Все тихонько переговаривались, а я чувствовала, как все внимание было устремлено в нашу сторону.
– Это что? – с расстановкой спросил хозяин в воцарившейся тишине.
Он смотрел на меня сверху вниз.
В этом слове “что” я прочитала сразу и высшую степень тихого недовольства, и презрение, и брезгливость, и такое пренебрежение, словно я – какая-то бяка, прилипшая к роскошным сапогам.
– Это – нищенка! Рылась в нашей помойке! – гордо отрапортовали мои конвоиры.
Кто-то в тишине прокашлялся.
– Я бы, будь на месте герцога, не позволил бы слугам тащить ее сюда! – послышался мужской густой бас. – Неужели это – такое важное событие!
– Ой, а может это – часть программы бала? – спросил наивный