ИНКВИЗИТОР Божьим промыслом книга 15 Чернила и перья. Борис Конофальский
Оливия целует его раз, ещё раз, ещё, гладит его по щеке и говорит:
– А потом мои двери для вас откроются.
Ну что ж тут поделаешь… Он выпускает её, и они прощаются.
Фон Готт и Кляйбер заждались его в коридоре, оруженосец так и вовсе заснул на стуле, сидя с куском пирога в руке. И они возвращаются в отведённые для него покои. В комнате его духота, но Гюнтер так встряхнул перину, а барон так за день вымотался, что лёг тут же и уснул, и до рассвета даже и не просыпался ни разу.
Глава 9
На рассвете он мылся с удовольствием, хотя… Да, под ключицей всё ещё покалывало, и от ключицы боль неприятно отдавала в руку. Нет, конечно, это были не те ощущения, что терзали его в живописной долине Цирля, но всё равно. Неприятное напоминание. А пока Гюнтер подавал ему чистое исподнее, вошёл фон Готт и сказал:
– Сеньор, к вам канцлер местный просится. Пришёл спозаранку. Не спится ему чего-то.
Как всегда, в манере этого молодого человека, впрочем, уже сложившегося воина, слышалась какая-то небрежность. Та самая солдатская небрежность, которую он не стесняется употреблять на счёт всяких людей мирных. У Волкова под ключицей покалывало, а тут ещё этот балбес со своей солдафонской спесью. Но сейчас генералу было не до манер своего оруженосца; признаться, этот ранний визит канцлера застал его врасплох. Он даже удивился на мгновение и переспросил:
– Канцлер? – Волков не мог поверить, что такой вельможа может вот так запросто заявиться к нему в такую рань, презрев всякие условности, даже без предварительного согласования визита. – Неужели самолично?
– Канцлер Её Высочества Брудервальд, он так представился, а кто уж он там на самом деле, почём мне знать, – всё с тем же пренебрежением продолжал молодой человек. – Может, и мошенник какой, что выдаёт себя за канцлера.
– Придержите свой язык, фон Готт, – тут уже генерал не выдерживает и замечает ему строго, но без злости, – последнее время стали позволять себе лишнее. Идите и скажите канцлеру, что я приму его примерно через минуту. Да убавьте свою спесь, вежливо говорите с ним, он важный сановник. Он из фамилии Винцлау, между прочим, – генерал заканчивает с бельём и говорит Гюнтеру: – Одежду подавай. Побыстрее. Что там чистое есть?
А одежды-то у него осталось немного, выбирать особо не из чего. Ехал-то на войну, много платья брать не стал. А то, что взял, так мошенник и убийца трактирщик со своей семейкой украл, попачкал или попортил. Больше было у генерала одежды военной, а кроме плотных стёганок да тонких гамбезонов всего одно приличное, невоенное платье, костюм синего шёлка с расшитым серебром колетом. Хоть не новый уже, но всё ещё сохранивший надобный для случая вид.
– Неси его и чёрные чулки к нему, – распорядился барон.
Господин Брудервальд видом своим генерала не удивил, это был видный, коротко стриженный, уже седой мужчина. Одежда его, как и положено одежде южан, была из хорошего шёлка, но не яркая, на пальцах были два золотых перстня, один с каким-то гербом, его Волков разобрать не