(Не)Фиктивная жена. Оливия Лейк
голову и вытерла слезы. – Это мой сын, и я не буду стелиться перед его отцом за право быть матерью!
Адель сам купал и укладывал Карима. Просто образцовый отец, но помимо этого он еще и жутко баловал сына. Не учел одной маленькой детали: без жесткой руки капризы и хотелки ребенка растут в геометрической прогрессии. Карим через три недели стал практически неуправляемым!
Уже почти одиннадцать, а наш сын не хотел спать и на увещевания отца реагировал бурным негодованием. Очень. Я посмеивалась, попивая чай на кухне: пусть отец-молодец хлебнет полной ложкой; Зара разрывалась между солидарностью со мной и помощью хозяину дома. А наш сын кайфовал. Теперь точно мир крутился исключительно вокруг него. Даже воспитательница в садике звонила мне и жаловалась, что он перестал есть со всеми и требовал картошку фри. Я дала ей номер Аделя Каримовича, специалиста по фастфуду.
– Поможешь? – Черкесов буквально ворвался ко мне в комнату около часа ночи. Без терпения и, кажется, без сил.
– Не-а, – зевнула, кутаясь в одеяло. – Ты избаловал, ты и разбирайся.
– Сучка.
– Спокойной ночи, Адель Каримович, – и обняла подушку.
Можно было пойти навстречу, но я хотела, чтобы Адель сам понял, что манипуляции ребенком заканчивались плохо для всех. Особенно для самих детей. Ими ведь нельзя играть, они живые! Если сегодня дал добро на что-то, то завтра дети запрет уже не воспримут нормально, только через боль и страдание.
Утром Черкесов спустился помятый, злой, усталый.
– Доброе утро, – улыбнулась, наливая себе кофе в изысканную чашечку из костяного фарфора.
– Пошла ты со своим добрым утром! – зарычал на меня. Я опешила. Адель никогда так не разговаривал со мной, но мы раньше и не ругались так сильно и так долго. Война из холодной перешла в фазу размещения оружия в непосредственной близости от границ вражеского государства.
– Кофе сделай, – бросил, присаживаясь на высокий стул.
– Сам вари, – после его приветствия еще ему кофе не делала!
– Хорошо, сварю, – смотрел недобро.
Я ушла будить Карима. Заре велела спать и даже не думать вставать, пока не выспится. Она вчера возилась и с моим сыном, и его отцом. Зара немножко оказалась между молотом и наковальней.
Сын еле проснулся после ночных концертов. Повис на мне обезьянкой и попросил почистить ему зубки. Я целовала его темные курчавые волосы, обнимала и тискала. Люблю, больше жизни сына люблю. Какой у меня красивый мальчик.
– Малыш, давай сам. Мама боится надавить и сделать больно. Ты у меня такой герой, сделаешь все как ловкий человек-паук, – вспомнила, в какие игрушки чаще играет сейчас.
Карим сжал кулаки и, решительно зевая, принялся елозить щеткой во рту.
Завтракали мы обычно на кухне, поэтому, миновав столовую, отправились прямиком туда.
Адель сидел на стуле: кофе не сварил и завтрак себе не сделал.
– Привет, Каримка, – подхватил на руки и посадил на колени. С бодрой улыбкой, никакого раздражения. МХАТ, курс третий точно. – Сынок, а хочешь на недельку в Турцию