Четыре четверти. Взрослая хроника школьной любви. Александр Юк
силы, что, держи она его покрепче, или ручка осталась бы у нее в руке, или рука ее растянулась бы до земли. В их школе такие шутки ребята переросли в классе восьмом-девятом. Эти, видимо, были с запоздалым развитием.
Инга обернулась, готовая выпустить свой раздвоенный змеиный язык, но Маша, сжав ее локоть, прошептала на ухо:
– Не замечаем. Сам выбил – сам притащит.
Они завернули за угол школы, где две обесцвеченные девчонки из Зинкиной компании курили, время от времени выглядывая, не идет ли кто из учителей. Инга под руку с Машей, холодно качнув головой, прошествовала мимо. Следом на почтительном расстоянии за ними плелся Граф с дамским кейсом в руке. Когда он поравнялся с курилками, те прыснули со смеху.
Маша с Ингой успели дойти до метро, а Граф все не нагонял их.
– А что, если не принесет, – беспокоилась Инга, пытаясь по-шпионски оглянуться и определить, идет ли «хвост».
Маша всякий раз одергивала ее:
– Держи характер. Принесет. Никуда не денется.
Они спустились вниз. Граф подошел, когда уже поезд наезжал на платформу:
– На. Дальше сама. Мне в другую сторону.
– Спасибо, что поднес. До свидания, Лева.
Руку она, наверное, все же немного потянула. Пластиковый кейс был небольшой, но тяжелый, и тащить его было неудобно.
Дома Маша выложила свою ношу на письменный стол. Слава богу, нигде не треснул. Она раскрыла замки и откинула крышку. На ложе из учебников и тетрадей отдыхал натуральный красный кирпич.
Маша наклонилась над раковиной в школьном туалете и, зажмурив веки, брызгала в лицо холодной водой, приводя себя в чувства. Вчера (собственно, сегодня) она заснула в начале третьего: закопалась в информатике, застряв с языком Ассемблер, на котором уже сегодня надо было писать программы, а она только-только добыла справочник и учебник. Весь первый урок предательски слипались глаза. От холодных брызг по телу пробегала дрожь, зато сонливость отступала. Она попыталась распрямиться, но свисающая коса, за что-то зацепившись, застряла. Маша попробовала высвободить на ощупь волосы и наткнулась на чью-то ногу, прижавшую косу к умывальнику.
– Ой, девочки, осторожно. Здесь моя коса.
Маша заставила себя разлепить глаза и разглядела, как Зинка выставляет мелкую девчушку класса из седьмого, красившую глаза перед зеркалом, вон из туалета и зачем-то подпирает дверь изнутри шваброй. Не поднимая головы, Маша могла увидеть совсем немного, но в девице, прижавшей ногой ее волосы, она опознала одну из вчерашних куривших на улице одноклассниц. Она хотела отстранить ее, но в этот момент кто-то крепко схватил ее сзади за руки.
– Девчонки! Вы что?! – Маша еще не испугалась, потому что не могла понять, что происходит.
Зинка развернулась к Маше:
– Ты, потаскуха питерская, эти штучки здесь брось. А то покатишь живо назад, откуда ты такая шустрая прибыла. Тут только наши мальчики. Твоими здесь и не пахло. Если так жеребца