Эпиталама. Борис Гончаров
Она вдруг стала мне отвечать, порозовела и задрожала. Я встал, поднял её и стал поднимать край юбки – чувствую, ей и страшно, и хочется. Неожиданно она вдруг зашептала: «Это невозможно. Мы оба сумасшедшие…». Но синие глаза потемнели и радуются. Я стал беспорядочно раздевать её, она спешила мне помочь. Сбросил с неё белую блузку и чуть не порвал сдираемый белый лифчик. Был поражён видом белых высоких грудей. Она что-то выдернула из волос, и те рассыпались по её плечам и груди с набухающими розовыми сосками и твердеющими кружками более тёмного цвета вокруг них. Она сбросила туфельки, я поднял- таки юбку до талии, но оставался один предмет, который мешал нам обоим. Диван был рядом. Уже положив аккуратно девушку, начал бестолково стаскивать с неё трусики, что без её посильного участия мне может быть и не удалось бы без травм либо предмета, либо его носительницы. Её зрачки заполнили почти всё свободное место в глазах, как это бывает у кошки, и глаза округлились, губы распахнулись, открыв белые ровные зубки…
– И что же было дальше?
Девушки-соседи заёрзали.
– Посадил её на свои колени – это замечательно: держать девушку на своих коленях, даже такую, как у Рембранта на «Автопортрете с Саскией на коленях». Ели «мясо и пили вино», как говорится в известном мультфильме, потом перешли к десерту – буквально и в переносном смысле. В общем, день рождения моей пассии (если он действительно был таковым) случился.
– Нет, имею в виду вообще?
– Больше года, включая мой третий курс, были вместе. Её, оказывается, пригласили в институт на преподавательскую работу. После третьего курса летом срочно уехал в Москву – в нашем тогда не было нужного мне факультета – папа договорился со знакомой – она работала в гостинице «Россия» – пристроить меня с жильём.
Когда вернулся после первого семестра, мне сообщили, что моя учительница выпала якобы из окна, разбилась, насмерть – скорая не довезла живой до больницы. Папа её – известный боевой генерал – организовал похороны, вместо ружейных залпов, рассказывали, со слезами слушал у могилы, как и другие, песню «Спокойной ночи, господа». Также говорят, что на подоконнике обнаружили немного отпитую бутылку HAYASY… Я было и правда чуть не сошёл с ума, провалялся несколько недель в больнице.
– Ты знаешь, где её могилка?
– Конечно.
– Давай сходим?
– Пойдём.
Саша купил жёлтые хризантемы, я – жёлтые розы. Могилка оказалась аккуратно ухожена. Я посмотрел на Сашу. Когда мы вышли с кладбища спросил:
– Ты женат, есть дети?
Он ответил коротко:
– Нет и не было… А как твоя личная жизнь?
– Какая «личная жизнь», имея жену и детей? – Был риторический ответ.
И снова закурил свою трубку. Я позвонил жене, чтобы она забрала нас с кладбища на машине. Она скоро приехала вместе с нашими ребятишками. Когда мы отъезжали, в зеркале заднего вида мелькнули мордашки девушек, что были нашими соседями в кафе.
Через несколько дней Саша уехал.
А жизнь продолжалась…