Встречи-расставания. О людях и времени, в котором мы живем. священник Александр Дьяченко
без видимых признаков, отличающих людей с зависимостью. Мне ее стало жалко. Нащупав у себя в кармане кошелек, я его открыла, достала несколько мелких купюр и отдала их старушке. Та взглянула на протянутые ей деньги, потом подняла глаза и посмотрела на меня. Взгляд добрый, без тени осуждения или укора в сторону нас, всех остальных, кому нет нужды копаться в помоях. Взяла она у меня эти деньги, поклонилась и произнесла: «Спасибо, доченька».
Я вернулась домой, занимаюсь делами и чувствую: на душе у меня очень хорошо. Думаю, отчего мне так хорошо? Неужели оттого, что подала нищенке немного мелочи? Но это же ерунда. От этого не может так приятно замирать сердце. А потом до меня дошло – ее слова: «Спасибо, доченька». Меня только мама так называла в том моем далеком детстве, а больше никто не называл «доченька».
Потом еще несколько дней подряд, возвращаясь с работы в одно и то же время, я специально ходила на помойку, чтобы встретить эту старушку и уже дать ей нормально денег, не мелочь, как в тот раз, а по-настоящему помочь. Я тогда сама себе нравилась. Вот, мол, какая я добрая и милосердная. Прекрасно понимая, что на самом деле все мои походы преследовали одну-единственную цель – чтобы меня, уже взрослую женщину, снова приласкали и я бы услышала:
«Доченька». Вот ничего больше не надо, а это слово ложилось прямо на сердце.
Со дня смерти Анны прошло, наверное, чуть больше года. На саму годовщину ехать на кладбище служить заупокойную литию меня не позвали. А сам я точную дату уже не помнил. По случаю оказавшись приблизительно в те же дни рядом с ее могилкой, удивился, увидев на ней красивое дорогое надгробие, увенчанное массивным высоким крестом из натурального камня. Увидев такое надгробие, разумеется, я принял его как покаяние и проявление любви к памяти усопшей со стороны безутешного супруга. Хотя еще минуту назад в моем представлении ничего подобного от него ожидать было невозможно. Больно уж дорогостоящее сооружение. Как на такие «бесполезные» траты мог решиться «господин Скрудж»?
Но вот же, упрекал я себя, подтверждение того, что нельзя навешивать ярлыки ни на кого, даже на «Скруджа». Домой я возвращался приятно посрамленным и потому радостным. Стал наводить справки, и оказалось, что, к сожалению, я был прав. Памятник на собственные средства установил отец Анны.
Не прошло и двух месяцев после той моей поездки на кладбище, как до меня дошел слух, что какой-то вандал разбил крест на могиле Анны. На ум не приходило, кто мог решиться на подобный отвратительный поступок и кому могла так сильно досадить покойная? В том случае, если это на самом деле была чья-то месть. А может, таким образом хотели отомстить ее бывшему мужу? Отец подавал заявление в полицию, но злоумышленника так и не нашли. А может, и не искали.
Кончилось тем, что отец снова в той же мастерской заказал точную копию разбитого креста. Надеясь, что в случившемся погроме не было никакой подоплеки, а могила дочери просто, что называется, «попала под руку» каким-то неадекватным людям.
Но