Чужая война. Четвертый лорд. Книга 4. Андрей Никонов
обучался, может кто и говорит с этой штукой, только у меня ничего не вышло. Но это с детства так, не везёт мне. Когда ещё в патруле служил, прямо чуял неприятности, но рядом командиры были, они если прикажут, куда деваться. Вот и приходилось лезть вместе со всеми, один раз метеорит попал в десантный бот, а защита отказала, так он всё внутри раздолбал, один я выжил. Или, помню, высадились мы с командой, все остальные отряды как нормальные люди, в лес попадали, а мы в болоте оказались, так я один только выбрался, на единственное там дерево свалился, всё себе отбил. Остальных-то, кого карги не сожрали полностью, по частям в медкапсулы собирали. Притягиваю, значит, неудачу. Ну и с пирамидой то же самое.
– Что с ней?
– Да я в третий раз, как она появилась, решил, что если меня благость не берёт, надо подольше постоять, подождать. А староста наш это заметил, сказал, что гордится мной, не с каждым Великая так долго разговаривает, потом уже в городе выдали мне с собой контейнер с амулетами, и приказали сюда лететь, потому как не любят местные Великую, ни в какую не желают к нашему счастью примазаться.
– Так может, пирамидки надо даром раздавать, как все остальные делали? – предположил я.
– Ага, ищи дураков, я тащился в эту глушь не для того, чтобы с пустыми руками уйти, – детина посмотрел на меня как на чокнутого, – отличная же штука, сам взгляни, придёт час, Великая обратится ко всем нам, и только те, у кого будет пирамидка, смогут её увидеть и услышать. Остальные так и останутся на своих жалких планетках прозябать.
– Ну а те, кто услышит, они не останутся?
– Говорят, – бийец придвинулся ко мне поближе, – что у неё есть план. Тайный. И те, кто его первым узнают, те и в выигрыше окажутся, а остальным уж что достанется. Но для этого надо, чтобы Великая к ним обратилась, а к кому ей ещё обращаться, как не ко мне.
Я мельком посмотрел на Зана, полковник сидел с закрытыми глазами и ни слова не пропускал.
– Так она с тобой не разговаривает, сам сказал. Значит, ты тоже останешься.
– Да, – ничуть не смутившись, ответил республиканец. – Зато если я эти пирамидки продам, у меня будет денег столько, что я и так хорошо проживу. За два миллиона цестов можно двадцать лет на какой-нибудь станции жить, и ничего не делать. А можно их в оборот пустить, и тогда через десять лет будет не два, а двадцать миллионов, эти дураки, в нашем поселении, думали, что меня в дыру ссылают. А тут, посмотри, и Империя, и Конфедерация, и Кольцо, да из этой системы можно не вылезать, они ж друг друга ненавидят, во всём подозревают, а я человек со стороны, значит ничей. Не хочешь покупать, не покупай. Давай я тебе их оставлю как залог, а ты мне три миллиона.
– Ты сказал – два.
– Хорошо, я же сразу понял, что из всех ты тут самый умный. Ты мне два миллиона, а я тебе через десять лет – десять верну. И даже пирамидки обратно забирать не буду, делай с ними что хочешь.
– Ты мне вот что объясни.
– Швамбе Мгангогт, – бийец похлопал себя по груди. – Вот как меня зовут в диких мирах, среди чужаков.
– Хорошо, Швамбе. Ты сказал, тут никого не было до тебя, наверное, потому что тут