Иван Грозный. Казимир Валишевский
Троицы плясали с жалобным воем на кладбищах. В великий четверг сжигали солому, чтобы вызвать мертвых, и брали из-за церковного престола щепотку соли, как верное средство против некоторых болезней.
В XVI веке суеверие было распространено по всей Европе, даже при самых изысканных дворах и в самом Ватикане. Не говорим о совещаниях по важным вопросам Павла III с астрологами, считавшимися за представителей науки. Но разве падение совы не возвестило близкого конца Александру VI? Но на Руси это время совпало с полным расцветом таких же верований, составлявших основание умственной жизни, лишенной существенной пищи. Литература ими жила долго, до самого начала нового времени, и жажда читателей почти ничем другим не утолялась.
Писатели XIV и XV века ограничивались большею частью механическими компиляциями. Мертворожденные произведения! Ни одной свежей бытовой черты, даже в житиях местных святых. Летописи по стилю приближались к официальному протоколу. Самый замечательный из этих сборников «Степенная книга» митрополита Макария. Этот труд возвышается над общим уровнем благодаря тому, что автор пытается в нем установить связь между фактами действительности и родословной государей. Степенная книга – произведение с политической тенденцией, но этим самым она отличается от общей банальности. Вот откуда Грозный почерпнет идею происхождения от кесаря Августа! Степенная книга – труд религиозный, старающийся доказать божественное вмешательство во все земные события. Впрочем, написавшее ее лицо было, как мы сейчас увидим, тоже только компилятором, но более высокого пошиба.
Как по форме, так и по содержанию, литература этого периода стоит гораздо ниже литературы киевского периода. Вместе с поэзией, естественностью и простотой исчезли свежесть и прелесть ее. Нет ничего самобытного! Расчет заменил вдохновение; стремление к красоте проявляется редко и неспособно подняться до искусства, превращаясь в искусственность. Ни одной строчки, где бы трепетало волнение и глубина чувства искупляла поверхностность мысли. Ни одной поэмы. И это в эпоху Чосера и Виллона, Петрарки и Боккаччо. Ни одного научного или философского очерка – и это в эпоху пред появлением в Италии Галилея, в Англии Бекона, во Франции Монтеня, пред началом века Шекспира, Сервантеса, Джордано Бруно, Декарта, Роберта Этьена и Дюканжа. Даже в соседней Польше, стремившейся уже по наклонной плоскости к упадку, XVI век имеет целую плеяду мыслителей и художников, свою необыкновенно богатую политическую литературу, гениального писателя Режа. Язык здесь уже сформирован. Стиль доходит до совершенства в проповедях Скарги. Скоро Баторий будет возить с собой типографии даже в походах, которые заведут его в самое сердце Московии. В Московии же в это время типографское искусство, как и все другие, еще только нарождалось. Печатают или скоро будут печатать, но печатники находятся в Кракове, Вен