Вторая жизнь Петра Гарина. Александр Геннадьевич Смирнов
бережно подняли женщину на плечи. Процессия двинулась сквозь густой прелый лес.
– Кто вы и зачем здесь? – потомок древнегреческого красавца артистически отводил в сторону сочные зеленые лапы, тянущиеся к ним со всех сторон.
– Супруги Саари, путешественники-любители, предприняли воздушную экскурсию вокруг Земли. Пролетая над Андами, попали в жесткие метеоусловия, и вот печальный результат.
– У супругов есть имена?
– Я Микки, она Софи.
– Начальник Археологической экспедиции Нью-Йоркского музея естественной истории, профессор Индиана Джонс, – мужчина протянул крепкую кисть, Гарин энергично потряс ее.
Затемно прибыли в лагерь, действительно разбитый на небольшом холме, переходящим в прирусленный вал, тянущийся вдоль берега. В полумиле лепилось неказистое поселение туземцев.
Утром покалеченную Зою осмотрел врач и, по совместительству, завхоз экспедиции доктор Гельмут Вернер. Доктор промыл рану, сопоставил отломки костей, надежно иммобилизовал сломанную ногу.
– Миссис Саари, я вынужден предписать вам постельный режим, – сказал он приятным баском.
До завтрака мученики воздухоплавания приводили себя в порядок, впервые за десятилетие пользуясь зеркалом. Из зазеркалья на инженера глядел невольник тягостных испытаний, тип совершенно незнакомый: худое жилистое тело, прокопченное стойким многолетним загаром; голова, залохмаченная густой, то ли выгоревшей, то ли седой шевелюрой. Кустистые усы и лопатой борода прятали рот. Глубоко запавшие черные глаза.
Зоя, рассмотрев себя, загрустила. Ее ошеломил вид коричневого осунувшегося угловатого лица, изрытого сетью глубоких морщинок, безжизненных спутанных волос, тронутых откровенной сединой, выпирающих ключиц. «Мне 37 лет», – вспомнила она. Лучшие годы жизни, наверное, уже позади. Жалость к себе просилась наружу, Зоя разрыдалась, очищаясь слезами от стресса пережитых в изоляции лет.
Гарин затребовал цирюльника. Веселый парнишка из местных, уже задетый всеобщим прогрессом, постриг, причесал скитальцев, инженеру удалил усы и бороду. Петр Петрович провел заскорузлой ладонью по лицу. Прикосновение к выбритой коже возбудило ассоциативный ряд, перекрещенный с нежной истомой, разливающейся после полового экстаза: «Спасибо, Господи, вернул меня к жизни».
Завтракали за просторным дощатым столом, вкопанным под навесом. Помимо Гарина и Джонса присутствовали: доктор Вернер; мистер Самуэль Голдберг – археолог, представитель Британского Музея; мистер Рочестер – специалист по связям с местной общественностью, ведавший безопасностью всего предприятия; знаток флоры и фауны, доктор Мелани Уоллос и юный сподвижник мистера Джонса, студент Университета Пенсильвании Збигнев Бенеш.
– Не рассчитывайте, Саари, что безумству храбрых споем мы песню, – довольно безапелляционно вступила Уоллос.
– Не одобряете трансконтинентальный перелет на воздушном шаре?
– Я не одобряю преступное